– Я это знаю. Мы это знаем, – успокоил Кастил.

– Но они не знают. – Вольвен убрал руку с кресла и слегка улыбнулся мне. Улыбка не затронула его глаза. – Кастил прав. Нам просто нужно убедить людей, что ты не способна на то, что делали твои предки. И когда они тебя узнают, то больше не будут думать о небольшой доле твоих предков, которые могли насылать страх.

– Правда? – усомнилась я.

Аластир кивнул.

– Правда. Не стоит об этом переживать.

Я в самом деле надеюсь, что он прав. Поводов для переживаний у меня и без того предостаточно.

Он опять переключил внимание на Кастила.

– И не стоит с такой уверенностью утверждать, что знамение не относится к ней, к вам обоим. Вы собираетесь вступить в брак. Разве это не повлечет великие перемены?

Кастил задумчиво поднял брови.

– Что ж, тут ты прав.

Я прищурилась.

– Ты скоро уезжаешь? – спросил он.

Аластир кивнул, и Кастил взял меня за руку. Я удивилась легкости, с какой он это сделал. Похоже, это действие стало для него привычным. Для меня же каждый раз, когда он берет меня за руку, становится откровением.

– Счастливого пути, – сказал он. – Встретимся в Пределе Спессы.

– Счастливого пути и вам. – Аластир мягко положил руку мне на плечо. – Спасибо, что пришла помочь людям, даже если некоторые не поняли или не оценили.

Я кивнула, испытывая неловкость от его благодарности.

Мы расстались с Аластиром, и тот направился к выходу из пиршественного зала.

– Он уже уезжает в Предел Спессы?

– Пока ты отдыхала, я поговорил с Эмилем. Мы решили, что после случившегося будет лучше, если мы отправимся на восток небольшими группами, чтобы не привлекать внимания.

– Это разумно, – проговорила я. – Ты в самом деле думаешь, что знамение имеет отношение к нашему браку?

– Могло бы.

Мы находились среди людей, поэтому я не стала указывать на то, что брак не настоящий и потому не будет предвещать никаких великих перемен.

Разве что наш план сработает. Тогда точно грядут великие перемены.

Мои мысли опять перенеслись к событиям в комнате с ранеными. Хочется рассеять маслянистое ощущение, которое все еще держится на коже.

– Мать раненой сказала то же, что и женщина в «Красной жемчужине». Что я вторая дочь, но не в том смысле, в каком думаю.

Я оглянулась. Аластир уже подошел к двери. Бедняга по-прежнему выглядел так, словно его сбил с ног ветер.

– Тогда я ничего не поняла, но теперь мне кажется, что имелось в виду второе поколение.

– Что за женщина из «Красной жемчужины»?

– Ну ясно же: которая отправила меня в комнату, где был ты.

Он сдвинул брови, уставившись на меня.

– Понятия не имею, о какой женщине ты говоришь.

– В самом деле? – сухо отозвалась я. – Та, которой ты велел прислать меня в твою комнату. Я думаю, она ясновидящая – перевертыш.

– Я не просил никаких женщин присылать тебя в ту комнату, тем более перевертыша. Я узнал тебя в тот момент, когда снял с тебя капюшон, но никого не просил присылать тебя ко мне.

Я изумленно уставилась на него.

– Серьезно?

– Зачем мне лгать о таком? Я уже говорил, что той ночью знал, кто ты.

– Тогда как?..

Я осеклась, когда Кастил резко повернул налево, толкнул дверь и втянул меня в комнатку, где пахло землей и травами.