Курильщикам в тот день повезло: сначала фрейлина, собравшаяся в поход по их кельям, встретила двух монахов, попросивших помочь им с перевязками, и лишь через два часа она смогла осуществить свое намерение лишить их единственного удовольствия. Зато освободившись, она взялась за это дело с тем же энтузиазмом, с каким выполняла все свои госпитальные обязанности. У любителей табака не было никаких шансов: они упрашивали Мафальду не отбирать у них самое дорогое, предлагали ей взятки в виде щепоток того же табака и даже говорили, что до нее у них уже побывала другая фрейлина, отобравшая кисеты, но после просьбы описать предшественницу начинали путаться в деталях и жаловаться на забывчивость. Но фон Шиф была неумолима, а большинство пациентов оказались младше ее по званию, так что отказаться выполнять ее распоряжения при всем желании не могли.

Возвращаясь в свою келью с целой охапкой «трофейных» кисетов и трубок, камер-фрейлина думала о том, что ей, пожалуй, нравится быть майором и отдавать приказы, которые тут же беспрекословно выполняются. С этой оптимистичной мыслью она сложила добычу на сундук со своими платьями и на мгновение задумалась, что делать дальше. Обходя курильщиков, она надеялась встретить доктора Кальмари и, как это уже бывало, начать помогать ему в каких-нибудь врачебных процедурах, а потом, во время передышки, завести разговор о вчерашнем. Либо встретить Белинду и поговорить с ней о ее даре, а если рядом будет ее компаньонка, сперва найти какой-нибудь предлог, чтобы остаться с девушкой наедине. Но ни Абеле, ни Белинда Мафальде так и не попались. «Значит, теперь поищем их целенаправленно», — сказала себе фрейлина и вышла из кельи.

На этот раз ей почти сразу улыбнулась удача. Стоило Мафальде выйти во внутренний монастырский двор, и она увидела доктора Кальмари, выходящего из того здания, где лежал ротмистр фон Шиллинг. Шиф просияла — у нее сразу же нашелся прекрасный предлог заговорить с врачом.

— Здравствуйте, господин Кальмари! — направилась фрейлина ему наперерез. — Скажите, вы не от господина ротмистра идете?

— Да, и от него в том числе, — повернулся к ней Абеле и, предвосхищая ее следующий вопрос, продолжил. — Судя по тому, как он ругается на нашего брата-медика и какие делает зверские рожи, шансы выкарабкаться у него очень неплохие.

— Ох, замечательно! — выдохнула Мафальда, на мгновение забыв о собственных заботах.

Ей и самой накануне казалось, что Шиллингу становится лучше, а теперь это подтверждал и профессионал.

— А другие пациенты мне на вас жалуются, что вы им курить не даете, — усмехнулся Кальмари. — За что я хочу вас отдельно поблагодарить. Мы вот с коллегами об этом не подумали.

— Да я просто в одной из келий запах табака почувствовала, — улыбнулась в ответ фрейлина, раздумывая, как бы ей теперь перейти к интересующему ее вопросу.

— Так ведь и я его чувствовал, и мой дремучий коллега, но мы не обращали на него внимания. Потому что сами дымим, как только свободная минутка выдается.

Мафальда снова вежливо улыбнулась, подыскивая подходящий ответ, и внезапно ей в голову пришла крайне неожиданная мысль: может быть, ей не стоит юлить и хитрить, подводя доктора к нужной теме, а надо взять и спросить его обо всем прямо? Это ведь не герцогиня, которая может закапризничать и не ответить на прямой вопрос, не слуга или паж, которого такой вопрос может напугать, не любая другая фрейлина, которая может заподозрить, что ее спрашивают с каким-нибудь подвохом… Это человек, с которым можно разговаривать свободно.