— Ну, не двух а трех. — парировал посол. — Магдебург наши страны привели к покорности еще четыре года тому как. Кроме того, если мы выступим с единым кандидатом, Бременский герцог будет вынужден вспомнить, кто именно вступился за него два года назад, когда гессенцы и гомбургцы уже стояли под его столицей.

— Уже четыре, — кивнул Максимиллиан. — Но и этого маловато, а в минусе у нас упомянутые Гомбург и Гессен.

— Ольденбург нынче на титул шахиншаха… кстати, вам шах… не претендует, мы попросим его голосовать по родственному.

— А я, стало быть, должен так же обратиться к прусским Гогенцолернам? — гроссгерцог съел коня, угрожавшего его королю и тут же лишился второго слона.

— Это будет сопряжено с расходами, но мы берем их на себя. — согласился посол. — Остмарку все еще припоминают ту историю полутаросталетней давности, когда Габсбурги пытались вернуть времена настоящей власти шахиншаха, и в пику богемцам проголосуют хоть за черта лысого. Итого семь против трех.

— Против четырех, — не согласился монарх. — Баварец тоже собирается поучаствовать в борьбе — желает наследовать папеньке и в титуле шахиншаха тоже. Хотя Богемии он свой голос в жизни не отдаст.

— Верно, но король Франциск Саксонский помолвлен с нашей принцессой Луизой, и это уже восемь. Для победы остается набрать всего четыре голоса, но этот вопрос можно закрыть деньгами. Силезии и Вюрцбургу они сейчас как раз нужны, а Майнцу и Клёве они нужны очень. Вам снова шах.

— И что же, датский рикстдаг готов выделить на это деньги? — слегка помрачнел герцог.

Финансы нынче были для него больным вопросом. Война пожирала их, словно некое ненасытное чудовище, своим маленьким, но дорогостоящим капризам он тоже привык потакать, да еще оставалась и молодая жена, которую он, несмотря ни на что, искренне любил.

Эвелина, собственно, тоже была его маленьким капризом. Ну или не маленьким — тут как посмотреть, коли ради женитьбы на ней он насмерть рассорился с бывшим тестем и Магдебурским герцогом.

Будучи с дружеским визитом в Дании (обсуждалось финансовое участие Бранденбурга в освоении Датской Вест-Индии) вдовый герцог увидал старшую дочь Кристиана VII и влюбился, словно мальчишка. Особо галантен он никогда не был, а ее прочили в жены инфанту Иберии, потому решил говорить с принцем Фредериком прямо, не тратя время на обхаживание капризной красавицы. Дания была на пороге войны с Магдебургом и Померанией, и резон в виде противовеса недружелюбным соседям пал на благодатную почву.

— Мы полагаем, что хватит доходов с Зундской пошлины, — улыбнулся посол, и съел герцогского ферзя. — Это личные деньги короля, и он может тратить их по своему усмотрению.

— Что ж, герр Гульдберг, думается, вы можете сообщить в Копенгаген о том, что между нами достигнуто соглашение. Вам мат.

Глава Х

Дальнейший путь до владения своего покойного супруга, Мафальда проделала, вжавшись в угол кареты и почти не двигаясь. Занавески на окнах были задернуты, и у фрейлины не было никакого желания отодвигать их и выглядывать наружу. «Если на нас еще кто-нибудь нападет, я и так сразу об этом узнаю!» — грустно усмехалась она про себя.

К счастью, больше желающих ограбить одинокий экипаж в лесу не оказалось. Наступил вечер, в карете стало совсем темно, и немного успокоившаяся Мафальда стала потихоньку проваливаться в сон. Проснулась она лишь глубокой ночью, когда карета уже въезжала во двор имения фон Шиф и к ней отовсюду сбегались радостно галдящие слуги. Фрейлина потянулась, надела шляпу, проворно спрятала под нее выбившиеся из прически пряди волос и опустила на лицо вуаль.