— Теперь, если не ошибаюсь, юнкер фон Айс, — подсказала ей тоже подошедшая к Францу Мафальда.

— Ах да, юнкер… — рассеянно повторила ее госпожа. — Ну же, Франц, вылезай! Неужели я страшнее, чем пули и снаряды?

За спиной у нее послышались сдавленные смешки, но гроссгерцогиня пропустила их мимо ушей.

Франц медленно высунул из-под одеяла голову. Весь несчастный вид юноши говорил о том, что Ее Сиятельство для него и правда была гораздо страшнее противника на поле боя.

— Лежи, не вставай! — повторила Эвелина. — Я не собираюсь тебя ругать — это и так сделают твои родные, когда ты вернешься домой. Расскажи, как ты себя чувствуешь?

— Ваше Сиятельство… хорошо, — пробормотал молодой человек и начал приподниматься, собираясь хотя бы сесть, раз уж поприветствовать правительницу стоя ему не разрешили. — На самом деле я… ох!

Сесть и выпрямиться, опираясь только на левую руку, у Франца не получилось — он машинально попытался помочь себе правой, и, не удержавшись, скривился от боли. Лицо его, до этого раскрасневшееся от волнения, мгновенно побелело.

— Франц, ну что же ты так неосторожно! — ахнула Эвелина и наклонилась, чтобы поддержать молодого человека. Смешки, доносившиеся с остальных коек, стали звучать более явственно.

— Сейчас этот ребенок в обморок от восторга хлопнется, — довольно громко прошептал кто-то из солдат.

«Нет, он уже не ребенок!» — мысленно возразила ему Мафальда, тоже протянувшая руку, чтобы помочь Айсу сесть. Внешне юноша почти не изменился с тех пор, как они расстались в темном и холодном ночном коридоре замка, однако фрейлина видела, что теперь перед ней сидит совсем другой человек — взрослый и многое переживший. Лицо его осталось все таким же юным, пятнадцатилетним, но глаза были старше, намного старше…

Фрейлина грустно вздохнула, мысленно попрощавшись с тем наивным пажом, которого когда-то знала. Эвелина же не заметила никаких изменений в молодом человеке — для нее он по-прежнему был «милым ребенком». Она укоризненно покачала она головой и ловким движением взяла Франца за пострадавшую руку:

— Мне говорили, у тебя ключица сломана? Надо руку тебе подвязать, а то вовек не срастется…

Айс снова залился краской:

— Да у меня был тут где-то бинт, сейчас найду…

— Подожди, я сейчас все сделаю! Вот только бинтов мы с собой не взяли… — герцогиня оглянулась на фрейлину, а потом сунула руку под накидку и торопливо отцепила от своего платья алую орденскую ленту. — Отлично, вот чем мы тебя перевяжем! Носи и не снимай.

Щеки Франца стали еще краснее и по яркости сравнялись с шелковой лентой. Мафальда закатила глаза. «Теперь у Франца будет новая проблема, — промелькнула у нее озорная мысль. — С одной стороны, он наверняка будет рваться снова в бой и захочет поскорее всем доказать, что уже здоров. Но с другой — ему же захочется как можно дольше ходить с этой ленточкой!»

Глава XIX

— А вот во в'гемена ге'гцога Ма'гиуса вы, mon ami, могли бы пот'гребовать себе в суп'гуги его дочь, как наг'гаду. — ухмыльнулся в усы фон Лёве. — Подвиг-то, как не к'гути, с'гавнимый совершили.

— Скажете тоже, Юстас. — насмешливо фыркнул фон Эльке. — При всем моем добром к кузену Эдвину отношении, жениться я на нем не желаю.

— З'гя, Э'гвин, за него дадут большое п'гиданное. — майор уже откровенно потешался над другом, хотя тот в долгу не оставался.

— Мы с ним слишком близкие родственники.