Ax! – как она томна, бледна,

         Лила лучи свои златые

         С небес на рощи бреговые.

         Везде знакомые места,

         Всё мне напоминало младость,

         Всё говорило мне, что радость

         Навеки здесь погребена.

         Хотел проститься с той могилой,

         Где прах лежал столь сердцу милый.

         Перебежавши через ров,

         Пошел я тихо по кладбищу,

         Душе моей давало пищу

         Спокойствие немых гробов.

         И долго, долго я в молчанье

         Стоял над камнем гробовым...

         Казалось, веяло в страданье

         Каким-то холодом сырым.

* * *

         Потом... неверными шагами

         Я удалился – но за мной,

         Казалось, тень везде бежала...

         Я ночь провел в глуши лесной;

         Заря багряно освещала

         Верхи холмов; ночная тень

         Уже редела надо мною.

         С отягощенною главою

         Я там сидел, склонясь на пень...

         Но встал, пошел к брегам Дуная,

         Который издали ревел,

         Я в Грецию идти хотел,

         Чтоб турок сабля роковая

         Пресекла горестный удел —

         (В душе сменялося мечтанье) —

         Ярчее дневное сиянье,

         И вот Дунай уж предо мной

         Синел с обычной красотой.

         Как он прекрасный, величавый

         Играл в прибережных скалах.

         Воспоминанье о делах

         Живет здесь, и протекшей славой

         Река гордится. Сев на брег,

         Я измерял Дуная бег.

         Потом бросаюсь в быстры волны,

         Они клубятся под рукой

         (Я спорил с быстрою рекой),

         Но скоро на берег безмолвный

         Я вышел.