-  Я не смогу завизировать документы, Лин, - сухо повторил я. - Считайте это моим официальным решением.

    Он поморщился, как от внезапной зубной боли, и отступил на шаг.

    Потом еще на шаг.

    Так, задом, он отступил к двери, перед которой остановился.

    -  У вас впереди целая ночь, инспектор Аллофс, - он впервые обратился ко мне официально. - Хорошенько подумайте, инспектор Аллофс, как встретят вас утром колонисты. Вам ведь в любом случае придется выходить на балкон. Подумайте, как могут отчаявшиеся колонисты встретить человека, который отнимает у них спокойное будущее?

    Он вежливо улыбнулся и вышел.

    Я встал у окна.

    Ночь выдалась темная, но я не видел прожекторов на фоне хребта Ю.

    Это несколько ободрило меня.

    Если на контрольных постах спокойно, значит, никто не пытается тайно пройти к Воронке.

    Бетт Юрген…

    Наверное, там, под стиалитовым колпаком, никогда не будет настоящей тьмы. Правда, там никогда не будет и настоящего света.

    Я не был в обиде ни на нее, ни на Лина.

    Лина я даже понимал. Ведь он оставил мне шанс.

    В конце концов, у меня еще целая ночь до того, как я должен буду выйти на балкон Совета, нависший над огромной, забитой людьми центральной площадью Деяниры. В конце концов, еще от меня зависит, буду ли я встречен торжествующим ревом ликующих колонистов: «База! Большая База!» - или гнетущую тишину людского моря разорвет чей-нибудь одиночный отчаянный выкрик: «Предатель!», который полностью уничтожит меня в глазах колонистов Несс и еще неизвестно, что принесет заблудившейся в вечности Бетт Юрген.

    Многое еще зависит от меня.

    Я вздрогнул, услышав звонок рабочего вызова.

    Медленно повернувшись, инстинктивно предчувствуя не самые лучшие новости, я включил инфор. За окном, я видел это, стояла тьма. Ни один прожектор еще не разорвал царящей над хребтом тьмы, но на плоском экране инфора уже вспыхивала, пульсировала кровавая литера «Т» - знак внимания и опасности. Почему-то именно эта литера бросилась мне в глаза, и лишь потом я увидел появившееся на экране изображение…

    КОСМИЧЕСКИЕ ПРИОРИТЕТЫ

    Вступление

    Когда разговор заходит о литературном творчестве, вопросы приоритета обычно с негодованием отвергаются. Дескать, важно не то, какую идею ввел и обосновал автор, - важно, как он ее раскрыл. И если сделал он это интересно и талантливо, то честь ему и хвала!

    Но совсем по-другому звучит вопрос о приоритете, когда начинают составляться энциклопедии. Довольно трудно бывает объяснить в короткой и суховатой энциклопедической статье, что именно сделал для литературы тот или иной писатель, как он работал с языком, каких персонажей ввел, какие психологические образы нарисовал. Зато куда как просто написать, например, что вот этот автор был основоположником детективного жанра, введя в мировую литературу обаятельный образ частного сыщика, а этот - первым описал звездолет. При этом сразу начинаешь понимать, что фантастика, как и сто лет назад, - это литература идей и что оригинальность заложенных в новом произведении идей по-прежнему имеет значение.

    Русской советской фантастике есть чем гордиться. Вопреки сложившемуся мнению, очень многие продуктивные идеи были сформулированы именно русскоязычными фантастами. Например, первый межзвездный «корабль поколений» описал Вивиан Итин в повести «Страна Гонгури» (1922), а первую «звездную оперу» выпустил Виктор Гончаров (роман «Межпланетный путешественник», 1924).