В семь часов наши путешественники распрощались с Землею и вошли внутрь «Галилея». Краснов герметически закрыл отверстие, и наши друзья оказались наглухо запертыми в своем корабле. Они сели в общей зале, которая имела красивый и несколько фантастический вид. Совершенно круглая, с закрытыми окнами, залитая электрическим светом, она поражала своей роскошью и оригинальностью. Бархатная мебель, богатые картины на стенах и лепные изображения на потолке были расположены с большим вкусом, и в целом зала имела вид необыкновенно роскошный и в то же время уютный. Лестница, соединявшая залу с нижним этажом и верхними комнатами, скрывалась красивой драпировкой. Краснов сел в кресло подле электрического аппарата, который должен был привести в движение механизм, и положил перед собой хронометр, тщательно выверенный. Профессор в заметном волнении расхаживал по комнате, а Мэри и Шведов сидели вдали от Краснова на кушетке.

    -  Итак, прощай, Земля! - сказала Мэри.

    -  Что день грядущий нам готовит? - продекламировал Шведов. - А что если мы не выдержим толчка и разобьем себе головы?

    Краснов возмутился:

    -  Вечно у вас всякие нелепые сомнения! Это о мягкие-то стены или мебель вы боитесь разбить свою драгоценную голову?

    -  Если вы, Петр Петрович, боитесь толчка, - сказала Мэри, - я советовала бы вам уйти в свою комнату и лечь в постель.

    -  Нет, нет, нет, последние минуты на Земле мы должны провести вместе, - решительно сказал профессор.

    -  А что если на Марсе нет атмосферы? - не унимался Шведов.

    -  А что если нет и самого Марса? - в тон ему проговорил Краснов. - А что если Земля стоит на трех китах?..

    -  Чего вы злитесь? Я ведь только шучу. Если бы я в самом деле сомневался хоть немного, я бы не поехал с вами. Разве можно математику сомневаться в том, что так строго научно доказано!

    -  А как, однако, неприятно это выжидательное бездействие! - сказал Русаков, шагая по комнате.

    -  Не хотите ли в винт? - пошутила Мэри.

    -  Нет, теперь не до винта.

    -  А сколько времени, Николай Александрович? - спросила Мэри.

    -  Двадцать минут восьмого.

    -  Уже? Однако ждать-то недолго. Не заметим, как и пролетят последние минуты нашей земной жизни и настанет новое бытие.

    -  Будем надеяться, что не загробное, - заметил Русаков.

    -  О нет! - воскликнула Мэри. - Тогда лишь и начнется у нас настоящая жизнь, как пробьет третий звонок и Николай Александрович двинет свой поезд.

    В таких разговорах незаметно прошло время, пока Краснов, не спуская глаз с хронометра, не объявил:

    -  Восемь часов шесть минут!

    -  Да? Только шесть минут осталось?

    -  Ну, господа, принимайте позы поудобней, - сказал Краснов.

    -  Уходите, Петр Петрович, - сказала Мэри, - я помещусь одна на этой кушетке.

    Шведов пересел на соседнее кресло. Профессор занял другую кушетку, а Краснов не изменял своей позы над аппаратом.

    -  Сколько времени остается? - снова спросила Мэри, когда все расположились на своих местах.

    -  Восемь минут двадцать две секунды.

    -  Еще целых четыре минуты! За это время Петр Петрович успеет еще раз поссориться с Николаем Александровичем.

    -  Нет, я лучше уж буду молчать, - сказал Шведов.