– Что ж, да, – ответил Костолом. Затем неожиданно мягко добавил: – Она появилась здесь недавно, и я думаю, все еще где‑то поблизости. Она говорила мне вчера, что пока не собирается уходить – нравится мне это или нет.

Он продолжал пристально смотреть на Билла, расстроенного собственной неосторожностью и прямым ответом Костолома. Пока Билл приходил в себя, Костолом заговорил снова:

– Но не будем сейчас об этом, Кирка‑Лопата, – сказал предводитель разбойников, все так же удивительно мягко. – Самое время поесть и выпить. Чувствуй себя как дома. Сначала пообедаем. Потом поговорим.

Билл видел, что Мюла‑ай все еще улыбается, явно наслаждаясь его смущением и замешательством.

– Что ж... спасибо, – сказал Билл Костолому.

К столу подошли две дилбианки с огромными деревянными блюдами – в них было что‑то напоминавшее то ли вареное, то ли жареное мясо, громадные, неправильной формы коричневые куски чего‑то похожего на хлеб – и с большими деревянными сосудами для питья.

– В чем дело, Кирка‑Лопата? – мягко спросил Костолом, пока деревянные сосуды наполнялись темной жидкостью, чем‑то вроде пива. – С едой и питьем все в порядке, верно? Вгрызайся.

– Вполне, – эхом отозвался Мюла‑ай с маслянистым кудахтаньем, набивая свой вместительный рот хлебом и мясом и поднимая деревянную кружку. – Лучшая еда на многие мили вокруг.

– Не совсем, – ответил Костолом, с той же обманчивой мягкостью обращаясь на этот раз к гемноиду. – Я думал, я тебе говорил. Красотка – лучший повар в этих краях.

– О да, да, – поспешно согласился гемноид, громко сглатывая и лучезарно улыбаясь разбойнику, – конечно. Как я мог забыть? Как бы все это ни было вкусно, Красотка готовит много лучше. Ну конечно!

Костолом, додумал Билл, обладает железным кулаком внутри бархатной перчатки, судя по реакции гемноида. Взгляд черного разбойника снова обратился к Биллу, и тот поспешно начал жевать кусок мяса. Ладно, подумал он, кто не рискует, тот не выигрывает.

Разговоры стихли, не только за главным столом, но и по всему залу, по мере того как дилбиане приступали к серьезному процессу поглощения пищи. Выглядело это с человеческой точки зрения достаточно устрашающе. Билл никогда не считал, что ест мало, – в Школе Выживания его упрекали как раз в обратном. Но в сравнении с дилбианами и гемноидом его возможности едока казались смешными.

Для начала на его деревянной тарелке оказался кусок вареного мяса весом фунтов в шесть‑восемь и не меньше двух караваев хлеба. Деревянный сосуд рядом с тарелкой, вмещавший около двух кварт жидкости, был наполнен до краев.

После первой попытки не отстать от чудовищных аппетитов тех, кто его окружал, Билл сдался. Он раскидал еду по своей тарелке настолько, насколько было возможно, чтобы создать видимость, что он поел, и сделал вид, что всецело занят деревянной кружкой, которую, по мере того как она пустела, легче было держать.

Едва ему удалось сделать последний глоток из этого чудовищного сосуда и поставить его обратно на стол, он, к своему ужасу, увидел, как Костолом повернулся и поднял тяжелую лапу. Одна из прислуживавших дилбианок подошла и вновь наполнила кружку.

Билл судорожно сглотнул.

– Очень хорошо. Очень хорошо, – пробулькал Мюла‑ай, опрокидывая одним глотком свою вновь наполненную кружку, которая была ничуть не меньше, чем у Билла. – Наш Коротышка недурно ест и пьет. – И с издевкой добавил: – Для Коротышки.

– Мир не завоюешь, лишь набивая брюхо, – прорычал Холмотоп.

Инстинктивно Билл удержался от признательного взгляда в сторону Холмотопа. Тем не менее его согрела и ободрила поддержка долговязого дилбианина.