|
– Отбой по палатам. Лужайка перед лечебницей освещалась мощным прожектором. Когда машина сдавала высоту, снижаясь на газон, Хезлтайн спохватился: – Ничего, что мы садимся? Радары не взвоют? – Он их уже отключил, сэр. Я сказал, что мы прибудем около десяти. Когда сели, двери главного входа отворились, и на фоне хлынувшего наружу света, возник массивный силуэт. – Это, наверно, главный надзиратель, – понял Хезлтайн, – которому я звонил. Судя по манерам, большой шутник. – Когда вылезли на траву, он негромко сказал Фалладе на ухо: – и говорит, кстати, что большой ваш почитатель. – Надеюсь, одно другому не помешает, – в тон заметил Фаллада. – Вышедший из двери человек шагнул навстречу. – Что ж, большая честь, комиссар, просто великая… Доктор Армстронг. Туловище у доктора было необъятное – килограммов сто двадцать, не меньше. Одет в свободный серый костюм, отстающий от моды лет на двадцать. Сочный, мелодичный актерский голос. Хезлтайн пожал ему руку. – Очень любезно с вашей стороны не отказать нам в столь позднем приеме. Это доктор Ганс Фаллада. А это капитан Олоф Карлсен. Армстронг запустил пухлую ладонь в седой ежик на голове. – Покажите мне, где упасть! Столько знаменитых гостей – и все сразу! Карлсену при рукопожатии бросилось в глаза, какие у доктора крупные, прокуренные зубы. Армстронг завел их в вестибюль. Запах фиалковой полироли лишь оттенял застоялую вонь пота и кухни. Армстронг тараторил без умолку; медоточивый, богатый голос эхом отдавался в пустом вестибюле. – Ну надо ж, жены моей здесь нет! Она ж позеленеет от зависти. Гостит сейчас у родни в Абердине. Сюда, пожалуйста. А пилот ваш что? Разве не зайдет? – Пусть посидит там. Посмотрит телевизор. – Боюсь, здесь у нас беспорядок, черт ногу сломит. Карлсен заметил, что дверь в жилую часть у Армстронга окована металлом. – Все хозяйство сейчас на мне… А, Джордж, ты еще здесь? Пригожего вида паренек с косинкой в глазу и блаженным взором сказал: – Уже почти кончил. – Ладно, оставь до завтра. Пора уже в палату. Только сначала принеси льда из холодильника. – Когда паренек вялой походкой удалился, Армстронг сообщил шепотом: – Один из тихоньких. Восхитительный мальчик. – Какими судьбами здесь? – поинтересовался Карлсен. – Убил сестренку. Ревность, знаете ли. Прошу, садитесь, господа. Виски, а? – Спасибо. Фаллада обратил внимание на лежащий у кресла раскрытый журнал. – О, да вы читаете мою выдержку по вампиризму, – заметил он. – Да, конечно! Я сохранил все четыре статьи из «Британского журнала психологии». Абсолютное совершенство! Вам бы книгу написать. – Уже написана. – Да вы что! Какая прелесть! Просто не терпится прочесть. – Он сунул Фалладе граненый стакан, до половины наполненный виски. – Здесь все как есть правда. Жена меня просто иссушает. – Он расплылся в улыбке: дескать, шутка. – Содовой? Паренек поставил на стол тарелку с кубиками льда. – Хороший мальчик, – похвалил Армстронг. – А теперь спать. Спокойной ночи! Когда дверь закрылась, Фаллада спросил: – Что, если он сейчас возьмет и выйдет через переднюю дверь? – Далеко не уйдет. Здесь всюду датчики. – А если выпустит кого нибудь из особо опасных? – Исключено. Они заперты в отдельных камерах. – Армстронг сел. – Ну, господа, за ваше здоровье! Просто глазам не верю, что вы здесь. – Его восторженно елейная словоохотливость вызывала невольную симпатию. – Надеюсь, до утра? – Благодарю, – сказал Хезлтайн, – но мы уже заказали номера в хаддерсфилдском «Континентале». |
