– Неужели?

– Видите ли, сэр, я с Ганимеда.

– А-а! Прошу извинить меня. Закажите себе еще бифштекс. Как ваши дела?

– В общем-то совсем неплохо, сэр.

– Не стесняйтесь просить о некоторых послаблениях. Уверен, что все поймут положение, в котором вы оказались.

– Спасибо, сэр.

– Мистер Арманд, я говорю совершенно серьезно. Не пытайтесь изображать «железного человека». Это бессмысленно.

Мэтт и Пьер встали из-за стола одновременно.

– Послушай, Пит, теперь я понимаю, почему Оскар нес вчера твой рюкзак. Извини мою глупость.

– Не надо извиняться, – смущенно посмотрел на него Пит.

– Оскар присматривал за мной – я встретил его, когда мы летели со станции Терры.

– Понятно, – кивнул Мэтт. У него было самое смутное представление о маршрутах пассажирских лайнеров, но он знал, что Оскар, прилетевший с Венеры, и Пит, направлявшийся с одной из лун Юпитера, должны были оказаться на искусственном спутнике Земли-станции Терра, – прежде чем прибыть шаттлом на Земную поверхность. Этим и объяснялась дружба двух юношей, родом из самых разных уголков вселенной.

– И как ты себя чувствуешь на Земле? – спросил Мэтт.

Пит заколебался: «По правде говоря, мне кажется, что я пытаюсь идти вперед, погрузившись в песок-плывун до самой шеи. Каждое движение требует неимоверных усилий».

– Господи, неужели тебе так трудно? Какова сила тяготения на поверхности Ганимеда? Треть земной?

– Если быть точным, тридцать два процента земного тяготения, или, по тому как я ощущаю его, здесь все весит в три раза больше, чем дома. Включая меня самого.

– Будто у тебя на плечах сидят еще двое, – кивнул Мэтт.

– Да, похоже. Но хуже всего то, что у меня все время болят ноги. Но это пройдет…

– Конечно!

– …потому что я родился на Земле и потенциально ничуть не слабее отца. У себя на Ганимеде в течение двух последних лет – земных лет – я тренировался на центрифуге. Сейчас я куда сильнее, чем раньше. А вот и Оскар.

Мэтт поздоровался с ним и тут же поспешил к себе в комнату, чтобы позвонить отцу.

Транспортный вертолет доставил Мэтта и еще пятьдесят кандидатов к тому месту, где будут проводиться испытания на способность организма переносить переменное ускорение – на слэнге курсантов это называлось «тащить по ухабам». Испытательная станция была расположена к западу от базы, в горах: для продолжительного свободного падения требовался высокий отвесный обрыв. Вертолет опустился на посадочной площадке, пассажиры вышли и присоединились к толпе остальных кандидатов, прилетевших сюда раньше. Было ясное холодное утро. Воздух на вершине одного из пиков Колорадо казался прозрачным и удивительно свежим. Площадка находилась на уровне, где уже не растут деревья – юношей окружали искривленные ели, упорно борющиеся с ветрами и морозами.

Из строения, расположенного на самом краю отвесного утеса, уходили прямо вниз две стальные фермы. Они походили на фермы открытых лифтов – и одна из них такой и оказалась.

Вторая ферма была направляющей для испытательной кабины во время падения с высоты.

Мэтт наклонился через поручни, ограждающие обрыв, и посмотрел вниз. Нижняя часть стальных ферм исчезала в головокружительной глубине, проходя сквозь крышу строения на дне каньона, в двух тысячах футах от вершины утеса. Мэтт пытался убедить себя, что инженер, построивший все это, разбирался в своем деле. В этот момент кто-то толкнул его локтем в бок.

Он обернулся. Рядом стоял Текс.

– Вот это горка, правда, Мэтт?

– Это самое невероятное преуменьшение, которое мне приходилось слышать, Текс.