– У меня нет,– ответил тот.– Можешь обыскать.

    – Ключи от машины,– потребовал экспроприатор.

    Затем сунул пистолет за пояс, схватил соседа водилы за руку и шлепнул ему в ладонь гранату.

    – Держи крепче,– посоветовал обладатель оранжевой безрукавки.

    Подхватил кейс и побежал по Клинскому.

    Ограбленным потребовалось секунд двадцать, чтобы разобраться с гранатой и пуститься в погоню. Но единственной их добычей оказались три бабы и один мужик в аналогичных оранжевых безрукавках, рывшие канаву поперек Бронницкой. Мужику сгоряча дали в рыло, но ни ему, ни опростоволосившимся «бойцам» от этого легче не стало.

    Глава четвертая

    – Это закрытый просмотр,– сказала Наташа.– Только приглашенные. В любом случае это престижно. И в потенциале шесть недель в Калифорнии. Отпустишь?

    – А куда я денусь! – улыбнулся Андрей.– Развлекусь тут, пока тебя не будет!

    – Ну да! Ты же теперь выдающийся освободитель похищенных дочек! – Наташа рассмеялась.

    – Всего-то двух! – возмутился Андрей.– Причем вторая – форменная замарашка.

    – А тебе и обидно?

    – А как же. Смокинг надеть?

    – Не обязательно.

    Андрей припарковался у «Октябрьского», галантно помог Наташе выйти.

    – Какие будут указания? – спросил он.

    – А никаких. Провожу тебя в зал, сиди и смотри. Смотри, да не засматривайся. Там такие девушки…

    – Ты – лучше всех! – Андрей чмокнул ее в щеку.

    Через служебный прошли на второй этаж, к гримерным.

    – Мне сюда,– сообщила Наташа, обнаружив свою фамилию на одной из дверей.– Пойдем, я тебя в зал провожу.

    – Да ладно,– отмахнулся Андрей.– Переодевайся, сам найду.

    Наташа чмокнула его в щеку и упорхнула.

    Ласковин без труда отыскал лестницу, спустился вниз и оказался за кулисами. Поглядел-послушал, как под мат-перемат монтируют декорации, затем спустился в зал.

    Народу оказалось человек двадцать. Перед первым рядом, за столом под красной бархатной скатертью – высокое жюри.

    Андрей поднялся чуть подальше, сел с краю, ряду на десятом. Цветные пятна бегали по фиолетовому заднику сцены. Вскипала и опадала музыка.

    «Хороший сегодня день»,– подумал Ласковин.

    С утра он съездил к Смушко, отдал половину Гришавинских денег. На реабилитационный центр. Второй экземпляр заблудшей дочки, извлеченный им из-под черного крылышка дедки-йожки «С-вами-на-хер-харь-чего-то-там», оказался невменяемым. Бубнил самодельные мантры, дергая чернявой головенкой, и на внешние раздражители реагировал слабо. По совету папы экземпляр свезли на Ваську, в клинику, там чего-то вкололи, однако, как выразился дядя доктор, «случай типичный, но сложный». Иначе говоря, отечественная психиатрия «установку снимает» с трудом. Разве что ножки «установке» перешибет. Все же из слов задроченного жизнью эскулапа явствовало: специалисты есть. И как раз в отечественной психиатрии. Специалисты есть, а вот денег нет. Ласковин воспринял это, как намек. Ошибся. Эскулап денежку отверг… с сожалением. Есть спецы, но он, увы, не из них.

    Итог: Ласковин отправился к Смушко, изложил ситуацию.