– Потрясающе! Если тебе не дадут гран-при, они просто слепые. Отпразднуем?

    – Где?

    – Выбирай сама… Эй, в чем дело?

    По проходу с решимостью на мордастой физиономии топал новорус в алом бархатном пиджаке.

    Ласковин машинально шагнул вперед, чтобы оказаться между ним и Наташей. От новоруса на три метра перло агрессией.

    – Вы ко мне? – с подчеркнутой вежливостью поинтересовался Ласковин.

    – На хер ты мне сдался! – буркнул обладатель «дельты» и бархатного пиджака, обдав Андрея запахом хорошего одеколона.

    И попытался обойти. Но не хватало квалификации.

    – Ты куда это намылилась, подруга?

    Ласковин даже не сразу въехал, что мордастый обращается к Наташе. Та сообразила раньше.

    – Андрей, не надо! – быстро сказала она.

    Ласковин вырубил бы новоруса мизинцем, но, вспомнив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, пожал плечами и просто пояснил с той же подчеркнутой вежливостью:

    – Она уходит. Со мной. Что-то не так?

    Новорус уставился на Ласковина, оценил и сделал заявление.

    – Не так! На сегодня все проплачено! Вали, мужик, пока ноги целы!

    Андрей медленно вдохнул и выдохнул. Но промолчал.

    Однако мордастый его сдержанность не оценил и, поскольку Ласковин все еще загораживал Наташу, а весом уступал раза в полтора, новорус перстнястой лапой взял его за грудки.

    Андрей и тут повел себя сдержанно. Просто зафиксировал цапучую лапу, повернул на 180 градусов и согнул под неприятным углом. Колени мордастого, деревянно стукнув, соприкоснулись с полом, а сам он издал богатое обертонами мычание и перешел к непосредственным угрозам. Ласковин угрозы воспринимал однозначно, потому чуть присел, отчего кисть мордастого выгнулась еще на пару градусов.

    – Ты, мудак! Руку сломаешь! – завопил новорус, цепляясь свободной рукой за ногу Ласковина.

    – Сломаю,– хладнокровно согласился Андрей.– Лучше не стоит!

    Последнее относилось к приятелям мордастого, вознамерившимся вмешаться.

    Приятели, впрочем, в драку рвались не особо. Один уже бубнил в трубку, должно быть, вызывал «службу безопасности». За их спинами, стеная и охая, приплясывал распорядитель.

    Ласковин взял коленопреклоненного за чуб.

    – Это моя девушка,– произнес он, проникновенно глядя в налившиеся кровью глазки.– Моя! Заруби это на носу, дурилка, или останешься без носа, понял?

    – Ну, понял, понял! – пропыхтел мордастый.– Пусти, слышь!

    – Вот и хорошо,– одобрил Ласковин. И отпустил. Даже на ноги поставил, взявши за бархатный пиджачок.

    – Ну ты резкий! – Новорус ощупал запястье: цело ли? – Чьих будешь?

    – Своих,– сказал Андрей.

    Ситуация показалась ему до отвращения знакомой. Дежа-вю, как говорят француженки.

    – А я тебя узнал! – Тот, что звонил по телефону, вдруг расплылся улыбкой.– Точняк! Ты – Спортсмен. Точно, бля, пардон, мадам,– это Наташе,– я ж видел, как ты Хана завалил! Ну ты зверь! Туча! – Он пихнул локтем мордастого.– Мы ж вместе были! Да хорош тебе руку оглаживать! Радуйся, что вообще не оторвали!

    Мордастый глядел на Ласковина, как дворовый кобель, обнаруживший в собственной будке матерого волчару.