В самой большой квартире в этом здании, окруженном декоративными апельсиновыми и банановыми деревьями, проживала хозяйка «поместья», древняя дама по имени Анюта Розенфильд, величественно восседавшая в кресле на колесиках. Веселая горничная-филиппинка провела нас в тесную гостиную, где было не продохнуть от розовых бархатных драпировок, растений в горшках и фарфоровых фигурок на вычурных подставках.

— В январе ей исполнится сто лет!

Старуха не пошевельнулась. Глаза ее были открыты, но взгляд их казался бессмысленным, а колени ее, похоже, были настолько хрупкими, что не выдержали бы даже веса одной из ее драгоценных фарфоровых куколок.

— Это поразительно, — отозвался Майло, останавливаясь поблизости кресла на колесиках. — Мэм, можем мы получить ключи от жилища мисс Басс?

— Она ничего не слышит и не видит, — сообщила горничная. — Задавайте все вопросы мне. — Она ткнула себя пальцем в грудь. — Луз.

— Луз, можем мы…

— Конечно, офицеры! — Она извлекла ключ из кармана своей формы.

— Спасибо большое.

— С ней все хорошо — с Селеной?

— Вы ее знаете?

— На самом деле, я ее не знаю, но иногда вижу ее. В основном тогда, когда ухожу. Иногда она тоже уходит.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Хм-м… вот сейчас, когда вы это сказали, я припоминаю, что не видела ее уже довольно давно. И знаете, я не видела свет в ее доме… уже несколько дней, по меньшей мере. — Она судорожно вздохнула. — А теперь приехали вы… о, Боже!

— Несколько дней? — переспросил Рид.

— Примерно четыре, — уточнила Луз. — Может быть, пять, я не считала.

— Какой она была?

— Я никогда с ней не разговаривала, мы просто улыбались и говорили «привет». Она казалась очень милой. Красивая девушка, худая, совершенно никаких бедер, сейчас все такие.

— В какое время вы обычно уходите с работы? — спросил Майло.

— В семь часов вечера.

— Кто-нибудь работает здесь в ночную смену?

— В семь часов домой приходит дочь миссис Розенфильд, Элизабет. Она работает сиделкой в больнице Сент-Джон. — Луз заговорщицким шепотом продолжила: — Ей семьдесят один год, но ей все еще нравится работать в неонатальном отделении интенсивной терапии, с младенцами. Так я с ней и познакомилась. Я — аттестованная сиделка и тоже работала в интенсивной терапии. Я люблю младенцев, но здесь мне нравится больше. — Она погладила свою подопечную по плечу. — Миссис Эр — очень славная женщина.

На губах старухи появилась добродушная улыбка. Кто-то напудрил ей лицо, накрасил веки синими тенями, наманикюрил ногти. Воздух в комнате был спертым и густым. Розы и гаультерия.

— Что еще вы можете рассказать нам о Селене Басс? — напомнил Майло.

— Хм-м, — протянула Луз. — Я уже говорила, она милая… пожалуй, чуть застенчивая. Похоже, она не любила долгие разговоры. Я никогда не слышала, чтобы Элизабет жаловалась на нее, а Элизабет любит пожаловаться.

— Полное имя Элизабет?

— Элизабет Майер. Она вдова, как и ее матушка. — Горничная опустила глаза. — У нас троих это общее.

— А, — произнес Майло. — Сочувствую вашей потере.

— Это было давно.

Миссис Розенфильд снова улыбнулась. Трудно было понять, чем была вызвана эта улыбка.

— Кто живет во второй квартире? — спросил Майло.