– Это сидр? – спросил проголодавшийся актёр.

– Нет, это рыбацкий пунш: ром двух сортов плюс бренди двух сортов, – предостерегла его Милдред. – Я думаю, тебе лучше отведать другого пунша: клюквенный сок и китайский чай с лимоном.

– Звучит соблазнительно, – проворчал Квиллер, – только вот почему никто его не пьёт?

Сияющая Полли Дункан, в своём розовом мохеровом свитере, разливала пунш, не пользовавшийся популярностью у гостей.

– Квилл, милый, ты был великолепен! – произнесла она своим бархатным голосом, всегда вызывавшим у него сладостную дрожь. – Только теперь я поняла, почему ты был так занят последние две недели.

– Извини, что избегал твоего общества, Полли, – произнёс он виноватым голосом, – давай забудем об этом. Что, если нам заняться чем-нибудь необычным в эти выходные? К примеру, понаблюдать за птицами? – С его стороны это было верхом самопожертвования. Он терпеть не мог наблюдать за пернатыми.

– Боюсь, уже слишком поздно, – ответила Полли. – Птицы улетели на юг, и вот-вот выпадет снег. Но я собираюсь приготовить жаркое из говядины и йоркширский пудинг, а кроме того, у меня есть новая кассета с записями Баха.

– Не продолжай. Этого вполне достаточно, чтобы сделать меня твоим рабом на все выходные.

Внезапно их беседу прервала реплика Отличная работа, мой мальчик!, произнесённая высоким визгливым голосом, казалось проникавшим всюду. Голос принадлежал Гомеру Тиббиту, штатному историку Мускаунти. Хотя Гомеру исполнилось уже девяносто, он производил впечатление вполне деятельного человека. Впереди себя он катил инвалидное кресло, в котором восседал Адам Динглберри, основатель компании погребальных услуг, предоставившей в прокат складные стулья для зрительного зала.

– Просто хотел поздравить вас с успехом, – обратился Гомер к Квиллеру, – перед тем как отбыть домой к своей юной прелестной невесте. Правнук Адама уже едет сюда, чтобы отвезти нас по домам.

– Он едет на катафалке, – сказал старый Динглберри. Зловещая улыбка при этом исказила его лицо.

Гомер игриво ткнул Квиллера кулаком под рёбра.

– А вы везунчик! Я почти тридцать лет копался где только можно, отыскивая хоть что-нибудь об этом распроклятом пожаре. А вы раз-два – и в дамки! Где вы все это откопали?

– В записках, которые вёл тесть Эвфонии Гейдж, – ответил Квиллер. Он не счёл нужным рассказывать о том, как Коко, проявляя большое любопытство к одному из чуланов, вытащил оттуда несколько пожелтевших бумаг, благодаря чему Квиллер и открыл тайник, где хранился этот документ вековой давности.

– Машина мистера Динглберри! Мистер Тиббит! – раздался голос из вестибюля.

Пара долгожителей направилась к дверям, и в это время к Квиллеру подошёл учтивый джентльмен в чёрном кашемировом свитере.

– Хороший спектакль, мистер К.! – произнёс он мягким, профессионально поставленным голосом.

– Благодарю.

– Меня зовут Пендер Вилмот. Я ваш сосед и поверенный миссис Гейдж.

– Жаль, что её не было на сегодняшнем представлении, – сказал Квиллер.

– Да, лично я убеждён, что стены этого дома не видели ничего столь впечатляющего с того дня, когда Хардинг победил на президентских выборах. А как вам нравится жить на бульваре?

– Я чувствую себя здесь несколько подавленно. Во время последней прогулки я насчитал семь объявлений о продаже домов.

– Я бы с удовольствием прибавил к этим семи ещё одно, – сказал поверенный, – но наша семья владеет домом на протяжении четырёх поколений, и тут уже чувства миссис Вилмот играют главную роль, хотя, думаю, стоящее предложение она приняла бы.