Ник Бамба ждал его у муниципального пирса, где в доке лениво приплясывал катер по имени «Двенадцать очков», но мрачный вид молодого человека заставил Квиллера задать вопрос:

– Что-нибудь ещё?

– Да! - воскликнул Ник. - У Грушевого острова взорвался пассажирский катер. Владелец погиб.

– Есть соображения о причинах?

– Ну, он только что купил этот катер - аккуратненькое суденышко всего трёх лет от роду - и заправлялся бензином у колонки на пристани. Управляющий считает, что он не удалил старую сажу, перед тем как запустить мотор.

– Неопытный моторист? - спросил Квиллер.

– На вид вроде так. Когда я купил этот вот катерок, то сразу отвёл его в укрытие, к пристани, но большинство мотористов об этом не беспокоится. Это грубая ошибка.

– Кто владелец пристани?

– На южном берегу всем владеет «XYZ». Была угроза и для самого пирса, и для соседних суденышек, но, по счастью, большинство лодочников в это время выехали на озеро поудить. И особенно меня угнетает, Квилл, что у этого парня осталась семья. Он зашёл на переправу, чтобы закончить дела с покупкой этого катера. Заплатил наличными и собирался плыть на материк за женой и детьми.

– Печальная история, - вздохнул Квиллер.

– А вот от чего меня тошнит, - сказал Ник, - так это оттого, что тут, возможно, вовсе не несчастный случай.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда багаж и кошачий контейнер поставили на палубу «Двенадцати очков», Ник Бамба сказал:

– Это великодушно с твоей стороны, Квилл. Ты как, надолго?

– На пару недель. Официально я - в поисках свежего материала для колонки «Из-под пера Квилла».

– Ты же знаешь, ты наш гость. Живи сколько хочешь.

– Принимаю приглашение, но пусть газета оплатит счёт. Оно и выглядеть будет лучше, и их не разорит.

Моторист, принеся на борт латку для индейки, у которой не было ручек, спросил:

– А это зачем? Не собираетесь же вы стряпать по-серьезному? Я знаю, коты - психи до индейки, но в коттедже найдутся все кастрюльки и горшки, какие вам понадобятся, или же одолжите их на кухне у Лори.

– Это кошачий горшок. Ночной, - отрезал Квиллер.

– Ну, я просто говорю, что ничего подобного не видывал, а я повидал уйму котовых горшков.

– Он удобный.

– Надеюсь, Коко и Юм-Юм опытные мореплаватели.

– Сколько мне помнится, они ни разу не плавали на лодке. Наброшу-ка я тужурку на их кутузку - на случай сильного ветра или брызг из-под винта. Вода на вид замечательно гладкая. Надеюсь, рейс будет не тряский. За Коко я не беспокоюсь, но у малышки желудочек нежный…

Беспокоиться, впрочем, не пришлось ни об одном из них. Остаток поездки сиамцы коротали, задрав головы, как прибрежные деревья, и возбужденно принюхиваясь. За время путешествия они познакомились с запахами озерного воздуха и воды, пристани, водорослей, чаек и бензина. Прибыв на остров, учуяли червей в ведерках, рыбу в корзинах, лошадей, запах ирисок и всюду - новизну: новый пирс, новый отель, новые лавки, торгующие новыми товарами, новая мостовая с черным покрытием и новые велосипеды. Их пытливые носы были буквально атакованы запахами кашеобразной массы туристов - молодых и старых, переростков и недоростков, умытых и неопрятных, здоровых и больных, подвыпивших и трезвых. Возможно, персональный радар Коко улавливал дружелюбие и агрессию и даже виновных и невиновных.

Что до Квиллера, он нашёл остров неприятно изменившимся по сравнению с той пасторальной картинкой, которая запечатлелась в его памяти. Он видел газетные фотографии, но оценить масштаб преобразовании по ним было нельзя. Берег озера окаймляли мачты парусников и надпалубные строения рыболовных траулеров.