– Как пожелаете, – ответил Энтони. – Чертей также требуется хороший доктор. – Он снова посмотрел на сэра Рандолфа: – Но у меня есть еще одно требование, дядя. Вы должны отозвать свое прошение об опекунстве над Тессой. Объясните суду, что вы и моя тетка слишком стары, чтобы растить молодую девушку.

 На лбу сэра Рандолфа вздулись вены.

 – А если я откажусь?

 – Тогда мне придется рассказать всем, что покойная жена викария – ваша дочь. Сомневаюсь, что деньги, которые вы получите с владений моей племянницы, доставят вам много удовольствия, если серьезно пострадает ваша репутация.

 Сэр Рандолф сжал кулаки.

 – Ты гораздо порочнее, чем я.

 – Возможно. Но я никогда не лгал. Все–таки в провинции забавные люди – они прощают грешки таким, как я, если мы признаем наши недостатки и стараемся стать лучше. Но они никогда не прощают, если им лгут. – Его тон стал угрожающим. – А сейчас я хочу видеть мою племянницу. Где Тесса?

 Из горла сэра Рандолфа вырвался гневный рык, но он знал, что проиграл это сражение. Энтони не оставил ему выбора, и оставалось только подчиниться.

 – Я сейчас прикажу привести ее, – процедил он сквозь зубы.

 Этих слов было достаточно, чтобы возбудить подозрения Энтони.

 – Нет. Скажите мне, где она. – Дядя молчал, и он направился к двери. – Прекрасно. Тогда я сам найду ее.

 – Ну послушай, мой мальчик…

 Энтони остановился и, обернувшись, в упор посмотрел на дядю:

 – Я больше не мальчик, отданный на вашу милость. Вы должны обращаться ко мне так, как и следует обращаться к лорду Норкорту. Где моя племянница? Ответьте!

 Сэр Рандолф по–прежнему то сжимал, то разжимал кулаки.

 – Она в саду с твоей тетей. Любуется красотами природы.

 Слишком хорошо зная, что это означает, Энтони бросился к двери. Мэдлин, подхватив юбки, побежала за ним. К счастью, Энтони помнил планировку дома, поэтому очень быстро добрался до сада.

 И там он увидел свою золотоволосую племянницу, стоявшую на коленях на кирпичах, в рубашке из грубой бумазеи. Гордо вскинув голову, девочка с вызовом смотрела на расхаживавшую перед ней тетку – та отчитывала ее за какой–то проступок. Энтони тотчас же вспомнил Джейн в этом возрасте и почувствовал себя десятилетним – тогда ощущение беспомощности было его ежедневным спутником.

 Тут его догнала Мэдлин; она взяла Энтони под руку – и он тотчас же вернулся в настоящее.

 – Тесса… – Энтони приблизился к племяннице. – Иди сюда, дорогая. – Он протянул ей руку. – Мы едем домой.

 – Дядя Энтони! – Лицо девочки просияло. Она вскочила на ноги и бросилась обнимать его. – Я знала, что ты приедешь! Я знала!

 Мэдлин сняла свою муслиновую мантилью и накинула ее на худенькие плечики Тессы. Тетка же повернулась к Энтони, ее глаза горели ненавистью.

 – Как ты смеешь?! Девочка наша, и ты ничего не можешь с этим поделать!

 – Мы отпускаем ее, Юнис, – раздался напряженный голос сэра Рандолфа. – Я согласился передать опекунство Эн… лорду Норкорту.

 Лицо тети Юнис исказилось от гнева и ненависти. Глядя на мужа, она закричала:

 – Ты бесхребетный червяк! Ты позволил ему запугать тебя, да?! А вот я не позволю девочке уйти с негодяем, который таскается по шлюхам и…

 – Заткнись! – приказал сэр Рандолф. – Ты сделаешь то, что я сказал, женщина.

 Тетя Юнис в изумлении уставилась на мужа – она была единственным человеком, которого сэр Рандолф никогда не пытался запугать.