— О, святая Офелия! О, нимфа… — Мужчина повернул голову, глядя в нашем направлении. — Вот моя жена, мрачная Эдел и мой сын, и пришлый у ворот. Привет вам! Чем обязан?

— Хелло, отец! — невнятно сказал Обри. — Хочу познакомить тебя с моим приятелем Дэнни Бойдом. Почитатель твоего таланта и до смерти хочет познакомиться с тобой.

— До смерти? Тогда я не буду препятствовать вашей смерти, Дэнни, — сказал Николас Блэр. — У нас есть речь для призрака.

— Воспользуйтесь мной, и ваш «Гамлет» приобретёт известную популярность, — сказал я, пожимая руку.

Николас Блэр был настоящим гигантом с лицом стареющего идола. Длинные, чёрные, все ещё густые волосы свешивались ему на один глаз. Нос был длинный и прямой, подбородок раздвоенный и решительный. Надо было подойти вплотную, чтобы увидеть седые пряди в волосах, мешки под глазами и глубокие морщины на лице. В гриме на сцене он выглядел бы намного моложе.

— Позвольте мне представить вас остальным, Дэниел, — сказал он мощным раскатистым голосом. — Познакомьтесь с человеком, лишённым души, моим продюсером и директором Верноном Клайдом.

Клайдом оказался человек, сидящий на ящике. Он был лысый и, вероятно, сильно страдал от язвы, судя по выражению его лица.

Он вяло помахал рукой в моём направлении.

— Рядом с ним моя мать, Лоис Ли, — продолжал Блэр, благосклонно улыбаясь.

— У Ники извращённое чувство юмора, — безразлично сказала она. — Он имеет в виду, что я играю его мать. Добро пожаловать в сумасшедший дом, мистер Бойд.

— Спасибо, — ответил я и присмотрелся к ней внимательней.

Ей было около тридцати пяти, плюс-минус пять лет, но скорее всё-таки плюс. Её груди походили на орудийные башни броненосца. Человек, прижатый к ней, был бы задушен, если бы она ему позволила. Судя по её дерзким глазам и полной нижней губе, она вряд ли позволила бы. Я имею в виду — задохнуться.

— И последняя, отнюдь не из последних, — продолжал Николас, — Чарити Адам.

— Я всегда думал, что милосердие было свойственно скорее Еве, — сказал я.

— Привет, — сказала Чарити, не нарушая выражения сосредоточенности на своём лице. — Будем продолжать, Николас?

— Нет, — сказал он. — Это отличный предлог, чтобы закончить. На сегодня, во всяком случае.

Чарити Адам была молода и явно предана своему делу. Её светлые волосы были подстрижены по-итальянски, как это называли пару лет назад, нуждаясь в вежливом названии. Обкромсанные таким манером волосы девушки выглядели, как волосы мужчины, нуждающегося в стрижке. Но у неё это смотрелось красиво.

Чёрный свитер и чёрные брюки сидели на ней великолепно и были призваны подчёркивать совершенство её фигуры. Её груди, маленькие, безупречной формы и восхитительно вздёрнутые, явно презирали узы бюстгальтера и негодовали против гнёта свитера. Широкий пояс, усыпанный блёстками, схватывал её невероятно тонкую талию, длинные и стройные ноги плавно сужались к изящным щиколоткам. Не могу сказать, какого цвета был лак на ногтях её ног, потому что она была обута и, вообще, я бросил на неё лишь мимолётный взгляд.

— Рад познакомиться с другом Обри, — неожиданно прогремел голос Николаса. — Не знал, что у него есть друг.

Обри нервно взвизгнул.

— Мы познакомились в Палм-Спрингс, отец. Помнишь, я говорил, что отдыхал там последний раз?

— Нет, — холодно ответил Николас. — Вся твоя жизнь — долгий отдых. Причём тут Палм-Спрингс?

— Почему ты не оставишь его в покое, Ники? — осадила его сердито Эдел.