О-Фуми познакомилась с ним, когда поступила на работу в маленькую харчевню. Горокити уже не служил у торговца лекарствами, а нанялся на склад грузчиком. Ему исполнился двадцать один год,  а О-Фуми — двадцать.  Они быстро подружились, захотели пожениться, но у родителей были иные планы — они намеревались продать О-Фуми в публич­ный дом. Она рассказала об этом Горокити, и они решили бежать из Эдо в Мито.

—  Получилось так, будто я его вроде как соблазнила, — вздохнула О-Фуми. — В Мито мы прожили три года. За это время у нас родились Торакити и Тёдзи. Муж оказался чело­веком слабовольным, напоминала о себе и болезнь. Короче говоря, он никак не мог приспособиться к жизни на новом месте среди чужих людей, и в конце концов мы снова верну­лись в Эдо.

Перед возвращением мы вместе с детьми отправились в Оараи. Прихватили с собой еду и полдня отдыхали, любова­лись морем. Ни до, ни после мы не испытали такого счастья, как в тот день — единственный за всю нашу жизнь... — Лицо О-Фуми на мгновенье озарилось счастли­вой улыбкой.

...Ничего хорошего возвращение в Эдо им не принесло. Приступы у Горокити прекратились, но он совершенно потерял интерес к жизни. Никакому ремеслу он не выучил­ся, и семья пробавлялась лишь случайными заработками. Тем временем семейство увеличилось — появились на свет О-Миё и О-Ити. О-Фуми стала брать работу на дом, но заработков уже не хватало, чтобы прокормить и одеть себя и детей. Торакити рос ленивым ребенком — толку от него никакого, а девочки были еще совсем малютки. Одна наде­жда была на Тёдзи — умного, смышленого мальчугана, который с детских лет старался помочь матери, заботился о ней...

—  Вам, должно быть, этого не понять, доктор, — про­должала О-Фуми, — но у нас часто не хватало на всех еды, поэтому я всегда ела последней — подбирала то, что остава­лось. И когда Тёдзи замечал, что для меня ничего не останет­ся, он говорил, будто не голоден или у него болит живот, и не притрагивался к ужину, чтобы мне хоть немного доста­лось. А ведь ему тогда было то ли три, то ли четыре года... Всего три или четыре года, — повторила О-Фуми. — Он был хороший мальчик...

...Жили они впроголодь. Случалось, Горокити ничего не зарабатывал по нескольку дней, а то и целую неделю, и не  из чего было сварить даже кашу. Зимой часто не хватало денег на уголь и дрова. В такие дни Тёдзи подбирал любые щепки и тащил в дом. О-Фуми иногда замечала, что он при­таскивал обрезки со стройки, свежие ветви, обломанные в чужих садах, но у нее не хватало мужества ни отругать его, ни запретить — ведь дрова были так нужны.

А теперь этот случай с Симаей — владельцем галанте­рейной лавки, который иногда обращался за помощью к Горокити и платил ему за это. Такое выпадало лишь несколько раз в год — во время генеральной уборки или очистки деревянных полов от грязи, — но все же давало какую-то прибавку к заработку. Позади лавки Симая построил себе маленький домик, при котором был сад, ого­роженный деревянным забором. Доски, прибитые по низу забора, сгнили от времени, гвозди проржавели, и доста­точно было небольшого усилия, чтобы доски отвалились. Тёдзи оторвал их, переломил пополам, получилась неболь­шая вязанка дров, которую он отнес домой. На следующее утро Симая прислал за Горокити посыльного. Тот обрадо­вался, решив,,что ему собираются предложить работу. В галантерейной лавке он увидел О-Кину. Она сказала, что Тёдзи украл доски — она сама это видела и, если понадобит­ся, может свидетельствовать.