— Почему? — Джин подняла заплаканное лицо. — Почему ты защищаешь меня?

— Сам не знаю, — Вадим передернул плечами, словно спасаясь бегством. — Понятия не имею! Никогда такого не делал — наверное, потому. Мне интересно. Это сложно объяснить. Впервые у меня такое случается.

Загудел двигатель. Джип рванулся в ночь.

— Говори, где твой странный дом, — обернулся Вадим к Джин.

Та уже перестала плакать.

— Покровский переулок, дом восемь…

Джин высморкалась в бумажную салфетку. Глаза ее покраснели: это было заметно даже в тусклом мерцающем свете приборной панели. Красноглазое чудовище с зелеными волосами. Это вдруг подняло внутри Вадима волну отвращения почти на физическом уровне. Гадкая идиотка! Что она делает в его машине?! Может, к тому же, еще и заразная. Черт его знает, чем она больна! Какого черта он везет ее куда-то, эту сумасшедшую, которая вот так запросто втянула его в отвратительную историю с убийством? И не просто с убийством, а самым жутким из убийств — убийством ребенка!

— Не гони машину! — хлюпнула носом Джин. — Двести на спидометре. Головой думай!

— Да пошла ты! — огрызнулся Вадим. — Ты мне не жена, чтобы командовать!

— Упаси бог! — снова хлюпнула носом Джин и, нагло открыв окно, выбросила сопливую салфетку.

— От чего это — упаси? — машинально поинтересовался он.

— От того, чтобы стать твоей женой! Уродство какое-то!

Вадим расхохотался. Это абсолютно невозможное чудовище женского пола, сидящее в его машине, — чудовище, на которое ни один нормальный мужчина даже не посмотрит, — называет брак с ним (это с ним-то!) уродством! Да любая из сотен куриц, забивающих свои номера в его телефон и разрывающих все его средства связи дурацким полночным гудением на всех частотах (что мобильная связь, что интернет), начала бы писять кипятком, только заговори он о браке! Да сделали бы ради этого все что угодно, душу дьяволу заложили бы! А эта вот…

— Чего ржешь? — мрачно поинтересовалась Джин.

— Скажи, зачем ты выкрасила волосы в зеленый цвет и обстригла их так коротко? — поинтересовался Вадим и, не удержавшись, добавил: — Разве ты не понимаешь, что это лишает тебя привлекательности в сексуальном плане?

— Это полностью уничтожает мою привлекательность в сексуальном плане, — резко отрезала Джин. — Я сделала все так, чтобы на меня никто не смотрел. Ведь когда на тебя не смотрят и предпочитают тебе других, этому должно быть объяснение. Хотя бы внешнее. Теперь у меня оно есть.

— Ты странная, — Вадим бросил на нее задумчивый взгляд. — Ты — один сплошной мучительный комплекс. Кто так сильно тебя обидел? Кто так жутко тебя обижал?

— Да пошел ты! — разнервничавшись, Джин стиснула кулаки так, что ногти сильно врезались в ладони. — Психолог хренов!

— Ладно, не горячись! — он пожал плечами. — Если я обидел тебя, прости. Я не хотел. Обижать женщин не в моих правилах… А про себя Вадим мысленно добавил: «…даже таких страшных и уродливых, как ты».

Джин молчала, глядя в темное стекло машины, за которым проносился бесконечный лес и был уже виден отдаленный отблеск ярких огней городского шоссе, до которого было подать рукой.

Время от времени внутрь салона падали блики от дорожных фонарей, напоминавшие размытые тусклые штрихи на огромной заляпанной красками картине.