|
Вроде ничего особенного. Но проведенный анализ показал, что оксиды являлись вовсе не естественным месторождением железа. Следы углерода в них говорили о том, что эти оксиды-были остатками проржавевшего слоя твердой стали в полдюйма толщиной. К тому времени не прошло и шестидесяти лет, как люди обосновались на Марсе, а открытие было сделано вдали от всех поселений. Многие говорили, что это отлично продуманная мистификация. Другие спорили. Казалось абсолютно неестественным и невероятным, что кто-то шутки ради притащил сюда и закопал в почву стальной лист размером в полдюйма толщиной, полкилометра шириной и восемь с половиной километров длинной. К тому же вкрапления углерода указывали еще и на то, что полоса лежала и ржавела здесь уже несколько тысячелетий. И действительно, учитывая сухость марсианского климата, это походило на правду. За этим открытием последовал бум: бешеный наплыв копателей, натиск рекламы, появление всяких таинственных «находок». Накатила волна взаимных недовольств, обвинений, вражды — но копание продолжалось. Джосса изумляло это явление. Марс вызывал у жителей Земли какие-то странные чувства, схожие с легким помешательством. Он заставлял верить в сказки о марсианских каналах, принцессах-чужестранках, высушенных морях, камнях, повторяющих человеческие очертания и в другой бесконечный вздор. Что ж, это было просто одно из проявлений желания найти подобных себе — тех, кто когда-то жил вместе с нами в Солнечной системе. Какое-то время Джосс думал, что теперь, когда люди живут на Марсе, проблема решится сама собой. Но стало еще хуже. Продолжались археологические раскопки по всей поверхности планеты. Но на вопрос — как полоса очутилась там, где ее нашли — вразумительного ответа так и не было, а это не удовлетворяло старателей. Как это часто случается там, где люди копаются в поисках уникальных материалов, раздавались выстрелы, процветали воровство, рэкет, шантаж. Убийство было здесь самым обычным делом. Одно из таких преступлений и привело когда-то на Марс Ивена и Лона. Тогда они провернули дело так энергично, что только несколько негодяев дошли до суда. Джосс отвлекся от размышлений. — А вы работаете недалеко от этого района, мистер Фислер? — спросил он. Фислер покачал головой. — Я — нет. Я приехал сделать кое-какие закупки. Сегодня погрузка. Мои буровые стоят на юго-запад от здешних мест. Эти породы уже все выбраны. Только через несколько лет сюда можно будет снова приезжать на разработки. Джосс понимающе кивнул. Если так, вряд ли Фислер заметил что-нибудь необычное в пустыне. — Ну, а раньше вы здесь работали? — Пару лет назад. — И заметили бы, если бы что-то изменилось в округе? — Вероятно, да. Худшее, что здесь есть — это пыль, она постоянно разносится ветром. Но главное, что она может сделать — это изменить грунт, и то не слишком быстро. Иногда случаются землетрясения. Но кругом абсолютная равнина, так что сверху ничего не упадет. Трещины — да, это бывает. И все, пожалуй. Джосс кивнул в сторону горного массива Олимпус Монс, настороженно прислушался к звуку поворачивающегося воздушного замка и сказал: — Не понимаю, как можно называть равниной местность, где находится это. Фислер широко улыбнулся. — Через некоторое время вы ко всему привыкнете. — Привыкнуть и считать равниной гору в двенадцать километров высотой? Внутренняя дверь с шумом открылась настежь. В бар вошел Ивен. Он поднял забрало. Джосс взглянул на выражение его лица. Это было совсем не то выражение, которое он видел часом раньше. Тайком, чтобы никто не заметил, Джосс извлек пистолет из кобуры. Ивен окинул взглядом помещение и проревел: — Пусть кто-нибудь немедленно позвонит в Управление Полиции Велеса. В баре стихло. |
