— Нет.

— Что ж, в таком случае, давайте я быстро провезу вас по городу, чтобы вы получили первое впечатление.

Рим показался Райану поразительно неупорядоченным местом — впрочем, то же самое можно было сказать и про улицы Лондона, в котором отцы города, судя по всему, не состояли в законном браке с матерями города. А Рим был старше на добрую тысячу лет; город строился в те времена, когда самым быстрым средством передвижения были лошади, а в реальной жизни они скачут гораздо медленнее, чем в вестернах Джона Форда. Практически ни одной прямой улицы, а посреди — извилистая лента реки. Райану все вокруг казалось старым — нет, не старым, а древним, таким, словно по этим улицам бродили еще динозавры. Разумеется, было достаточно трудно увязать это с потоком автомобилей.

— А это амфитеатр Флавиев. Его называют Колизеем, потому что император Нерон воздвиг свою огромную статую прямо вот здесь, — Шарп махнул рукой, — и стадион стали называть по этой статуе, к большому недовольству семейства Флавиев, которые построили его на средства, вырученные во время Иудейского восстания, о котором писал древнеримский историк Иосиф Флавий.

Джек видел величественное сооружение на фотографиях и по телевизору, однако это было совсем не то, что проезжать мимо него. Стадион построили люди, не имевшие в своем распоряжении ничего кроме силы собственных мускулов и самых примитивных приспособлений. Своей формой Колизей на удивление напоминал стадион «Янкиз» в Нью-Йорке. Однако на арене в Бронксе Малыш Рут и другие знаменитые бейсболисты не выпускали своим противникам внутренности. А этот амфитеатр в свое время повидал немало крови.

Райан не выдержал:

— Знаете, если когда-нибудь создадут машину времени, наверное, я постараюсь вернуться сюда, чтобы своими глазами посмотреть на бои гладиаторов. Из этого следует, что я варвар?

— Для древних римлян это было чем-то вроде регби, — усмехнулся Шарп. — Сейчас на смену пришел футбол, современная игра настоящих мужчин.

— Европейский футбол — игра кисейных барышень, — презрительно фыркнул Райан.

— А вы и впрямь варвар, сэр Джон. Футбол, — назидательным тоном объяснил Шарп, — это благородная игра, в которую играют головорезы, в то время как регби — это игра головорезов, в которую играют благородные джентльмены.

— Приходится верить вам на слово. А мне сейчас до смерти хочется увидеть свежий номер «Интернешнл геральд трибюн». Моя любимая команда вышла в финал Мировой серии по бейсболу, а я даже не знаю, как она себя показывает.

— Бейсбол? А, вы имели в виду раундерс. Да, игра кисейных барышень, — объявил Шарп.

— Все это мне уже приходилось слышать. Вы, англичане, ни черта не понимаете в бейсболе.

— Точно так же, сэр Джон, как вы ни черта не понимаете в настоящем футболе. В Италии это даже в еще большей степени национальная страсть, чем у нас в Англии. Здесь играют в зажигательный футбол в отличие, скажем, от немцев, которые ведут себя на поле, как неумолимые бездушные машины.

Для Райана это было сродни рассуждениям о том, какая разница между «крученой» и «скользящей» подачами и какой мяч труднее отразить, «скошенный» или «завинченный». Он сам не настолько хорошо разбирался в бейсболе, чтобы ориентироваться в подобных тонкостях; ему приходилось полагаться на телекомментатора, который, возможно, сам только что изобрел этот термин. Райан лишь знал, что во всем американском бейсболе нет игрока, который смог бы хорошей «крученой» подачей отправить мяч в дальний угол площадки.

Через пять минут они приехали к собору Святого Петра.

— Проклятие! — восхищенно пробормотал Джек.