Лицо Торндайка, до сих пор бесстрастное, как у деревянного идола, осветилось тусклой улыбкой:

— Я попробую ответить, милорд. Имитатор изначально ставил перед собой цель изготовить такую фальшивку, которая обманула бы тех, кто будет ее исследовать.

— Вот как? — приподнял пенсне судья, и на его лице тоже появилась легкая улыбка, а присяжные загудели, словно улей, так что приставу пришлось угомонить их.

— Я предвидел, — грустно заметил Торндайк, — что эксперты не отличат настоящие отпечатки пальцев от поддельных. Здесь требуются кое-какие разъяснения, и я взял бы на себя смелость их предложить. Если с одного и того же пальца без специальных предосторожностей снять десять отпечатков, среди них не окажется и двух похожих, ибо палец, будучи закругленным, касается бумаги лишь одной частью. Полученные оттиски, так или иначе, будут немного варьироваться в зависимости от того, с какой стороны пальца их снимали. Но используемый мною штемпель имеет плоскую поверхность наподобие шрифтового печатающего устройства и, подобно ему, всегда оставляет одинаковый след. Штемпель воспроизводит не кончик пальца, а дает конкретный готовый отпечаток, и, если десять оттисков сделаны одним штемпелем, они сразу бросаются в глаза, потому что все они механически повторяют друг друга. Подлинные же отпечатки отличаются от тиражированных тем, что имеют мелкие различия в положении пальца.

Размышляя над этим, я позаботился о том, чтобы каждый отпечаток воспроизводился отдельным штемпелем, и все штемпели были сделаны с разных отпечатков. Изготавливая штемпели, я отбирал подлинные оттиски, которые различались между собой так сильно, как только возможно. А снимая настоящие отпечатки, я всякий раз прижимал палец к бумаге в одном и том же положении, насколько это было в моих силах. Вот и вышло, что на листе, представленном на экспертизу, оригинальные отпечатки пальцев были почти идентичными, а подделки содержали различия. Случаи, в которых специалисты Скотланд-Ярда были вполне уверены, — это те, где я добился, чтобы подлинные отпечатки повторяли друг друга, а сомнительные — те, в которых я частично потерпел неудачу.

— Благодарю вас, все понятно, — промолвил судья с таким глубоким удовлетворением, какое только может позволить себе человек, в силу своих служебных полномочий не имеющий права на выражение любых эмоций. — Продолжайте допрос свидетеля, мистер Энсти.

— Вы представили доказательства того, что можно подделать отпечаток пальца так, что установить это практически нереально. Вы также утверждали, что отпечаток на бумаге, найденной в сейфе мистера Хорнби, — фальсификация. Вы настаиваете на этих показаниях?

— Я убежден в том, что обнаруженный отпечаток — подделка.

— Когда вы впервые пришли к такому выводу и почему?

— Вывод я сделал, когда проводил исследование в Скотланд-Ярде, по трем основным причинам. Во-первых, отпечаток, оставленный жидкой кровью, почему-то сохранял превосходную отчетливость, что, как уже объяснил суду доктор Роуи, противоречит научным и экспериментальным данным. Такой оттиск, даже если очень постараться, нельзя воспроизвести без раскатной плиты и валика. О том, что он случаен, и речи нет.

Во-вторых, измеряя оттиск микрометром, я обнаружил, что по размерам он не совпадает с подлинным отпечатком пальца Рубена Хорнби, — он больше. Я сфотографировал его рядом с микрометром и сравнил с настоящим отпечатком, тоже заснятым рядом с тем же прибором. Вы удивитесь, но подозрительный отпечаток оказался на сороковую долю дюйма больше, если считать от одной данной точки на бороздке до другой. Вот, пожалуйста, у меня при себе две увеличенные фотографии, на которых расхождение размеров показано с помощью линий микрометра. Микрометр и портативный микроскоп тоже здесь на случай, если суд пожелает удостоверить мои данные.