– Думаю, лучше пойти мне одному, – осторожно предложил Федоров. – Разговор с глазу на глаз всегда более доверителен, нежели в компании.

– Может быть, ты и прав, – неожиданно поддержал Ефим. – Тем более, что лично у меня зародилась этакое недоверие к пронырливой красотке. Зачем ей, скажи на милость, тратить огромные деньжища на неизвестно откула вынырнувших бизнесменов? Откуда знать – удастся ли должникам рассчитаться или их подомнут конкуренты и раскатают по бревнышку созданную фирму? Скажешь, риск – благородное дело? Возможно и так, но только не у «новых русских», к числу которых, подозреваю, принадлежит «благодетельница». Современные нувориши рисковать не любят, предпочитают надежное обеспечение любой сделки… И еще есть одна причина… Ты только не обижайся, ладно?

– Не обижусь, – коротко пообещал Михаил. – Выкладывай.

– Похоже, красотка заинтересовалась тобой не только, как компаньоном. Значит, мое присутствие исключается – третий лишний всегда начисто портит настроение… Но все же главное не это – как хочешь, не верю я в добрые намерения Сотовой…

Федоров насмешливо покривился. В переводе эта гримаса означает – кто не рискует, тот не пьет шампанское. Но решил не спорить. Главное достигнуто, Фимка не обиделся, с удовольствием предоставил компаньону возможность самому заключить договор, первому сунуть дурную голову в разверзнутую пасть капкана, где в виде примнанки – пачка зелененьких баксов.

– Так и порешили – пойду один…

Возвратившись в свою квартиру, Михаил принялся собираться. Делал он это вдумчиво и неторопливо. Обычный наряд – джинсы, летняя безрукавка и босоножки – отвергнут, как не соответствующий важности предстоящего свидания. Его сменили легкие светлокоричневые брюки, белая рубашка с игривым галстуком.

Внешность должна подчеркнуть надежность фирмачей, их способность по первому требованию кредитора прибежать с деньгами в зубах. Поэтому, в дополнении к яркому галстуку на палец насажен серебряный перстень. Именно, серебряный, а не золотой или платиновый.

Федоров насадил перстень на палец, полюбовался. Скромно и солидно.

– На свидание с дамочкой собираешься? – прозорливо спросила жена, всегда и во всем видящая измену. – Рановато больно, секс света не любит, в темноте прячется… Не зря люди говорят: седина – в голову, бес – в ребро. Так и у тебя. Жена постарела, а ты еще – ого го, какой мужик, на молоденьких посматриваешь, как наш Васька кот на сметанку. А может быть, не только посматриваешь, но и дегустируешь?

Сама себя уверяла: муж ей изменяет, ему опротивели стандартные ласки супруги, захотелось познать других баб, раскованных и изобретательных в постели. Не зря в последнее время не успевает укрыться простыней – засыпает. Да еще и спиной к законной супруге поворачивается.

– Гляди ка, даже перстенек приспособил на палец. Небось, чистое белье тоже надел?… Ох, Мишка, доиграешься, допрыгаешься. Я ведь молчу, молчу, но предел молчанию тоже есть – возьму и уеду к родителям.

Михаил отмалчивался. Возражать, отшучиваться – все равно, что подбрасывать сушняк в разгорающийся костер. А так, глядишь, сам собой погаснет.

– И куда ты все же нацелился? Если, конечно, не секрет.

Дольше отмалчиваться нельзя. Федоров остановился в дверях, изобразил примирительную улыбку.

– Фантазерка ты, Оленька. Кто позарится на пожилого мужика, обремененного, к тому же, заботами о хлебе насущном? Нарисовалось одно дельце, интересное и многообещающее.