К половине двенадцатого решение было выработано. Надежда Савельевна сразу успокоилась и вспомнила о назначенной встрече с новым компаньоном.

Надела строгий брючный костюм, выпустила из под модного пиджака белоснежный воротничек мужской рубашки. Единственная «вольность» – глубокое декольте, в котором угадываются две тугие, не скованные бюстгалтером, груди. И еще одна – незастеленная постель в спальне, готовая превратиться в ложе любви… * * *

Ровно в двенадцать Петенька негромко постучал в закрытую дверь.

– Войди, – разрешила Надежда Савельевна, не отрывая взгляда от листа бумаги с текстом договора.

– К тебе – посетитель. Михаил Гордеевич Федоров.

Фамилия, имя, отчество выданы с тонкой насмешкой. Хорошо еще, ехидный парень не присоединил воинское звание с приставкой – «пенсионер». Красуля грозно нахмурилась, метнула на избалованного слугу предупреждающий взгляд. Сухо приказала.

– Проси.

Посетитель вошел с независимым видом, максимально высоко подняв голову и развернув крепкие плечи. В глазах – сдерживаемая надежда и просьба о помощи. Удивительно выразительные глаза у этого зрелого мужчины – серые, изменчивые: то вспыхивают искрами, то превращаются в льдинки.

– Прибыл по вашему приказанию, – шутливо вытянулся отставной офицер. – Готов выполнить любое задание… партии и правительства.

Хозяйка раздвинула яркие губы в скупой улыбке.

– Присаживайтесь, Михаил Гордеевич. Разговор предстоит не слишком длинный, но – важный. Прочитайте условия договора, – положила она перед посетителем несколько отпечатанных листков. – После согласования – подпишемся и приступим к выполнению. Естественно, вы сами должны понимать – любое обращение к нотариусу либо в префектуру исключаются. В случае нарушения договора – никаких судов, приговор один, – все так же улыбаясь, женщина провела ребром ладони по горлу.

Если во время автомобильной прогулки по Москве Федоров смутно догадывался об истинном лице «благодетельницы», то после ночной встречи с Хвостом и его подельниками догадка переросла в уверенность. А теперь улыбающаяся бандитка говорит прямо, не таясь и не маскируясь.

И все же откровенное признание ошеломило Федорова.

– Значит…

– Вот именно, значит! Вы с другом юристом с головой окунулись в криминальную действительность, откуда возврата в прошлое не будет. Будем сотрудничать мирно – сто лет проживете, нарушите условия договора – один путь, на кладбище. Или – в крематорий, как пожелаете.

Красуля старательно нагнетала страхи. Будто поставила на огонь сковороду с выпотрошенным, посоленным поперченным компаньоном и расчетливо подбрасывает в топку полешки дров. Чтобы не сразу зажарить, а постепенно. Не дай Бог, почернеет – придется выбрасывать в помойное ведро.

О сложной ситуации размышлял и отставник. С одной стороны, другого выхода он не видел – ради прокормления семьи придется соглашаться. С другой – подставить шею под бандитское ярмо легко и просто, а вот выбраться, обрести свободу – ох, до чего же трудно. Как же поступить? Изобразить радостное похрюкивание или высказаться в лоб? Оставайтесь, дескать, с миром, а мы отправимся к такой то матери? Ни то, ни другое не подходит – слишком умна и сообразительна «благодетельница», вон как прожигает будущего «раба» подозрительными взглядами.

Нужно избрать что то среднее.

– Какие наши обязанности, – спросил Федоров максимально деловым тоном. – Я еще при первой нашей встрече догадался о… болоте, в которое нас с Фимкой угораздило попасть. К сожалению, иного выхода не существует…

– Обожаю иметь дело с умными, понимающими людьми, – Красуля снова одарила «умного и понимающего» одобрительной улыбочкой.