В этом кроется что-то таинственное, занимательное, с точки зрения психологии. Человек, не ведающий своего прошлого, возвращается в него точно так же, как потерявший память совершает действия, руководствуясь подсознанием. Можно сказать, что история повторяет свой путь и – что самое забавное, – делает это бессознательно. Никто в целом свете не является столь невежественным относительно Средних веков, как английский рабочий – кроме, разве что, того британского бизнесмена, который его нанял. А между тем всякий, кто хоть что-то знает о Средних веках, не может не заметить, что современные профсоюзы на ощупь идут путем древних гильдий. При этом даже те знающие и достаточно ясно мыслящие люди, которые готовы провести параллель между современными профсоюзами и гильдиями, как правило, ни малейшим образом не затронуты не только средневековым мистицизмом, но даже средневековой нравственностью.

И поскольку мы уверены в правом деле профсоюзов и в собственных моральных принципах, то вышеизложенное обстоятельство – самое удивительное и даже парадоксальное доказательство высокой нравственности Средних веков. Доказательство через совпадение. Если, к примеру, ряд последовательных атеистов придет, в соответствии с собственными убеждениями, к мнению, что холостякам или незамужним следует жить в определенных группах без брачных связей ради помощи бедным или для исполнения в назначенные часы положенных служб, это будет очень сильным аргументом в пользу монастырей. Если эти атеисты, скажем, никогда не слышали о монастырях, – аргумент еще сильнее. А если они слышали, но ненавидят само имя монастырей, – то он силен абсолютно. Так же и здесь: то, что сторонники профсоюзов не называют себя ни католиками, ни даже христианами и как прогрессивные социалисты считают гильдии пережитком дремучих времен, – абсолютный аргумент в пользу гильдий.

Профсоюзное движение прошло через множество опасностей, в том числе через смехотворную попытку некоторых юристов объявить солидарность членов профсоюза преступным заговором, хотя их собственная корпоративная юридическая практика является на сегодняшний день самым сильным и поразительным примером подобного преступного заговора. Борьба профсоюзов вылилась в грандиозные забастовки, расколовшие страну в начале XX века по самым разным направлениям.

Но в это же время дал о себе знать еще один процесс, по природе куда более мощный – он тоже приведен в действие. Принцип, заявленный в новом законе о бедных, учитывает его, но в одном важном отношении меняет его направление, хотя нет никаких оснований считать, что вместе с направлением меняется и цель. Сегодня уже очевидно, что и сами работодатели, принявшие в расчет в своем бизнесе влияние профсоюзной организации, занялись организацией социальных реформ. Наиболее выразительно сформулировал эту тенденцию один из самых циничных аристократов парламента: «Мы все теперь тут социалисты».

Социалисты – группа очень искренних людей, во главе которой стоит несколько ярких личностей – долгое время вбивали в людские головы нечто безнадежное и бесплодное. Они заявляли, что государство должно не просто вмешиваться в бизнес, но должно встать над бизнесом и платить всем поровну, а если и не поровну, то все равно с учетом обстоятельства, что всем надо кормить свои семьи. Работодатели не хотели сдаваться на милость государству, и этот проект потихоньку исчез из политической повестки. Но самые мудрые из них оказались готовы повысить зарплаты, а кроме того – ввести другие привилегии для наемных работников тем же образом, каким они начисляли зарплату. Так мы получили несколько социальных реформ. Все они так или иначе ведут к одному: к разрешению наемным работникам претендовать на определенные преимущества именно как наемным работникам, то есть людям, раз и навсегда отличающимся от нанимателей. Самыми наглядными примерами таких реформ являются закон об ответственности работодателя, закон о пенсии по старости и, как наиболее решительный шаг в том же направлении, закон о страховании.