Тот отлетел, но быстро пришел в себя. Озверев, он выхватил кинжал, намереваясь им пригвоздить ногу ассасина к помосту. Быстроты и ловкости Агилару было не занимать, он успел отдернуть ногу, и кинжал вошел глубоко в деревянную подножку для ног, и палачу было его не вытащить.

Охеда не стал проявлять чудеса изобретательности, он подошел и почти небрежно своим огромным кулаком ударил под дых. Агилар задохнулся и не упал только благодаря державшим его руки цепям. В эту минуту он был благодарен тамплиерам за то, что они им даже воды не давали. Он лишил толпу удовольствия увидеть, как его стошнит.

– Вы будете смотреть, как жарится ваш Наставник, – пообещал Охеда, переводя взгляд с Агилара на Марию. – А затем вы умрете, только очень медленно. – Он зверски ухмыльнулся и добавил: – Как твои родители.

Агилар напрягся. Черный Рыцарь все-таки узнал его.

– Они мучились и кричали, – продолжал Охеда. – Я видел, как они превратились в пепел. Сегодня увижу, как ты станешь пеплом. И род ваш прервется.

Охеда взял факел, подошел к Бенедикто, остановился, ожидая, когда вылитое на столб масло хорошо впитается. А Торквемада тем временем кричал:

– Узрите волю Господа! «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой».

Не в силах скрыть самодовольной улыбки и не отрывая взгляда от Бенедикто, Торквемада махнул крестом, подавая знак.

Они с Марией стояли привязанными к столбу спина к спине, но она шумно вдохнула, и Агилар убедился, что она все видит. И понимает, что он задумал. Сколько раз они действовали согласованно, как одно целое, читая мысли друг друга. И сейчас он почувствовал ее напряжение, ее готовность. Какое счастье, что Мария рядом. Они всегда были отличной парой. Во всем.

Агилар не останавливаясь бил кандалами по тонкому стержню кинжала. С каждым ударом штифт, скрепляющий браслет, немного поднимался вверх.

«Ну давай же! Давай!»

Зрители бесновались, доведенные до исступления воплями Торквемады и действиями Охеды. Ряженые пустились в пляс посреди оглушительно ревущей толпы.

Охеда посмотрел на Бенедикто. Наставник с вызовом вскинул голову. Ассасин и тамплиер обменялись ненавидящими взглядами.

– Воздадим славу не себе, но будущему, – сказал Охеда.

Бенедикто плотно смежил веки, приготовившись к неизбежному.

Охеда поднес факел, и пламя, охватив Наставника, взмыло ввысь.

«Padre… Madre…»

Бенедикто кричал в предсмертной агонии, сжираемый жадным оранжево-желтым пламенем; и запах горелой плоти…

Кэл закрыл глаза, желая вырваться из всего этого ужаса, нуждаясь в передышке…

– Кэл! Нет. Оставайся с Агиларом!

Голос ангела – нежный, жестокий, властный. Он – Кэл, и он – Агилар. И тот, кого он любит, умирает самой ужасной, мучительной смертью.

Но та, которую он тоже любит, еще жива…

– Мария! – закричал Кэл.

И его швырнуло назад в прошлое.

Агилар надеялся, что Бенедикто каким-то образом осознал это.

Сейчас он ничем не мог помочь Наставнику. Как рыба выпрыгивает из воды, так и он всем телом рванулся вперед, одновременно разворачиваясь лицом к столбу, уперся в него ногами и сделал сальто назад, высвобождаясь из оков на запястьях. Но он все еще оставался связанным с Марией цепями на шее. И его маневр притянул ее к столбу, едва не задушив.

Агилар выхватил меч у ближайшего охранника и полоснул им по горлу бывшего владельца.