Карина мечтательно вздохнула. С кисточки поднялось и повисло в воздухе прозрачное облако мелкой пудры, толченной из старой штукатурки…

Она танцевала «на автомате», то и дело бросая взгляд на старинные часы с гирьками, висящие на стене. И удивительно – не хотелось думать, анализировать, просчитывать плюсы и минусы. Не хотелось даже удивляться самой себе. Хотелось дождаться окончания смены и в последний раз выйти за двери бара в другую жизнь.

На часах – половина третьего ночи. В баре было пусто, лишь лядащий маркитант средних лет клевал носом за стойкой. Правила работы бара «до последнего клиента» обязывали танцевать, даже если клиент уже ничего не видел и не соображал. Но те же правила не возбраняли намекнуть тому клиенту, что, мол, хватит, насмотрелся, натрогался, освободился от излишней денежной массы – пора баиньки в люльку до следующего раза.

Маркитант прозрачным намекам девушек благодарно внял и, сфокусировав зрение, поплелся к выходу. Хлопнула дверь – и тут же замолкла музыка. На лицах бармена, музыканта и официанта-шайна появилось одинаковое выражение – ну наконец-то! Наконец-то можно расслабиться и забыть про…

Входная дверь хлопнула. Лица персонала вытянулись словно по команде. Опять работать… И кого еще черти несут в такое время?

Это был тот же самый лядащий маркитант. Только не сонный и умиротворенный, а взъерошенный, словно ворона, с глазами круглыми, как у лысого ежа.

– Там… там… – лепетал маркитант, указывая на дверь. – Наряд внутренней охраны периметра… Срочно…

– Не надо наряд, – быстро сказал бармен, отстраняя мужичка и направляясь к двери. – Сами разберемся. Что там?

Он открыл дверь, выглянул наружу, постоял несколько секунд, вглядываясь в предрассветный туман, оценил обстановку, после чего наклонился к уху официанта и что-то прошептал. Официант кивнул – и растворился в тумане. Бармен закрыл дверь и обернулся к оставшемуся персоналу:

– Не хотелось, а придется… Никому не выходить, всем собраться в зале, – скомандовал он. – Ну, держитесь, ребята-девчата, сейчас начнется. Главное, чтобы сегодня Андрей дежурил…

Их отпустили около восьми утра. Летиция вышла наружу через черный ход, обошла здание и, осторожно пройдя между двумя громилами в форме лейтенантов внутренней охраны, подошла к одинокой фигуре, задумчиво смотрящей на суету возле крыльца стриптиз-бара.

– Привет, Летиция, – произнес капитан, не меняя позы.

– Привет, капитан, – сказала Летиция. Офицер чуть повернул голову, покосился на девушку.

– Все борзеем? – вздохнул он.

– Есть такое дело, – кивнула она.

– А зря, – потянулся капитан. – Иди, глянь, если не боишься. Может, узнаешь кого. Или чего…

Он лежал головой к крыльцу, уткнувшись лицом в бурую лужу. По спине ношеной камуфляжной куртки расползлось жуткое темное пятно, напоминающее щупальца сухопутного осьминога. А в центр пятна впилась зубами зеленая перламутровая змейка.

– Бандитский почерк, – сказал за спиной капитан. – Били сзади под лопатку. Он умер сразу. Только непонятно, зачем орудие убийства оставлять на месте преступления. Тем более такое приметное. Как думаешь, Летиция?

Она стояла молча, глядя на труп, и в голове не было ни единой мысли. Просто пустота, озвученная мерными ударами сердца. И картинка – урод в темном плаще на полу забегаловки. И он – улыбающийся, веселый, влюбленный. Живой.

А еще почему-то хотелось плакать.

– Пошли, – потянул ее капитан за рукав жакета.

Она молча повиновалась.