– Ну и что уступили сегодня наши дипломаты американцам? – спросил Герасимов, не тратя времени попусту.

– Думаю, завтра мы положим на стол переговоров наше предложение о сроках оповещения при неплановых инспекционных поездках. – Полковник сделал паузу, прежде чем продолжил: – Сегодня я говорил с Райаном. Его поведение заметно изменилось, и я решил, что должен сообщить об этом.

– Слушаю вас, – сказал председатель КГБ.

– Товарищ председатель, я не знаю, о чем вы говорили с ним, но он изменился настолько разительно, что вам следует знать это. – Головко рассказал о том, что увидел.

– Да, конечно. Я не могу посвятить вас в тему нашего разговора – у вас нет допуска к этой проблеме, но на вашем месте я бы не стал беспокоиться, полковник. Этим вопросом занимаюсь я лично. Спасибо, что сочли нужным поделиться со мной своими наблюдениями. Райану придется многому научиться, в частности как лучше контролировать свои эмоции. Может быть, для этого у них нет русского самообладания. – Герасимов редко шутил, но это было исключением. – Еще что‑нибудь о переговорах?

– Я составлю письменный отчет и положу его вам на стол завтра утром.

– Хорошо. Можете идти. – Герасимов следил за Головко, пока тот не исчез за дверью. Проигрывать всегда неприятно, но проиграть непрофессионалу – неприятно вдвойне. Однако он проиграл, и, напомнил Герасимов себе, он ведь тоже не профессионал, а всего лишь партийный деятель, отдающий распоряжения. Принятое тогда решение уже в прошлом. Конечно, жаль, что его офицеры, принимавшие участие в операции, проводившейся в... – как там называется этот штат? – потерпели неудачу и потому получили по заслугам. Он поднял телефонную трубку и распорядился, чтобы личный секретарь организовал отправку самолетом его жены и дочери в Таллинн, столицу Эстонской Советской Социалистической Республики, следующим утром. Да, им понадобится машина с водителем. Нет, водитель будет одновременно исполнять обязанности охранника. Мало кто знает в Таллинне, какой пост занимает ее муж, да и поездка в Эстонию не была запланирована заранее, просто навестить старых друзей. Очень хорошо. Герасимов положил трубку и огляделся по сторонам. Ему будет не хватать этого – нет, не самого кабинета, а власти. Но он знал, что в случае неудачи ему будет не хватать в жизни еще большего.

– А этот полковник Бондаренко? – спросил Ватутин.

– Способный молодой офицер. Очень умный. Когда придет время, из него получится отличный генерал.

Ватутин не был уверен, как следует коснуться этой проблемы в своем окончательном докладе. Против полковника Бондаренко не было никаких подозрений, за исключением совместной работы с Филитовым. Но ведь и против Филитова в свое время не было ни малейших подозрений, несмотря на его связь с Олегом Пеньковским. Полковник Ватутин изумленно покачал головой. Об этом деле будут говорить в Академии госбезопасности на протяжении жизни целого поколения. Почему никто не заметил этого? – будут спрашивать молодые офицеры, проходящие обучение. Как можно было оказаться настолько глупым и близоруким? Ответ прост; лишь самые надежные, многократно проверенные люди становятся шпионами – секретная информация не доверяется людям, которым не доверяют. Урок из этого происшествия прежний; не доверять никому. Если Бондаренко является преданным и исключительно способным офицером, как это кажется, следствие по делу Филитова не затронет его. Но – всегда возникает это «но», правда? – нужно задать кое‑какие дополнительные вопросы, и Ватутин взглянул в нижнюю часть страницы. Первоначальный доклад о результатах допроса должен оказаться на столе Герасимова уже на другой день.

Они поднимались на гору всю ночь в полной темноте.