Этот успел заорать. Минуты три орал — пламя корёжило тело и рвало плоть в куски. Когда и он осыпался пеплом, ариец зарычал, оскалился. Подхватил топор и пошёл к стене, по которой трижды ударил, с рёвом высекая искры из камня. Вернулся. Ещё с час бродил по двору. Наёмники, охранявшие стариков, давно попрятались, даже смотреть не отваживались. Только Кохан со стены и смотрел, пытаясь сообразить, что за кошмар такой творится и зачем убивать беззащитных стариков. Причём тех, коих трогать раньше строго запрещалось, потому что они какие-то там Свободные.

От рук Радона погибло ещё трое.

Только на рассвете, Кохан едва не поседевший за эту ночь (последнего старика так плющило, что он воочию увидел, как кишки могут вылезать через рот), понял, к чему всё это было нужно. Очередной жертвой Радона, стал староста деревни. И вот ему-то, первому из всех, повезло. Огонь спалил все волосы, покрыл кожу волдырями и ожогами, кое-где кожу сожгло до мяса, но на глазах Кохана, всё это затянулось за пару секунд, новой, чистой кожей. Волосы отрасли рыжей копной. Старик, чуть живой от страха и пережитой боли, подскочил, едва его отпустили, и вскачь ринулся прочь. У ворот сообразил, что несётся бегом, да ещё и вскачь. В его-то возрасте…, он и по крыльцу уже взбирается, как на гору без верёвки, а тут…

Староста посмотрел на свои руки, ниже глянул — одёжа-то погорела вся…, завопил, вытянулся в струну и без чувств рухнул. Радон аж взвыл, сие увидев — уже которая попытка и опять убил!

Но ничего, подошёл, проверил — живой. За следующие полчаса, он вернул молодость всем старикам Свободным и пинками выгнал прочь из крепости. А вечером того же дня, во дворе, пред юными мечниками, появился высокий жилистый мужчина, с длинными чёрными волосами, скуластым лицом, весело блестевшими, очень юными глазами. Он вскинул к небу два меча и потрясая ими, долго просто орал на небесную высь. Ошарашенный народ всё это наблюдал, не очень понимая такого способа выражать радость. А ариец на том не закончил, он начал выполнять какие-то странные движения, раскручивать мечи, прыгать, перекатываться, выгибаться в сложных ударах так, что трещали жилы и каждый раз весело хохотал. В тот день его воспитанники увидели немало таких приёмов боя на двух мечах, которые, по идеи, человек физически выполнить не мог…, впрочем, старый Домен, их наставник, уже и не мог, потому и не показывал этих приёмов.

Но теперь!

Теперь Домен вновь был молод!

И хоть омоложение оказалось невероятно болезненным — оно того стоило.

С новым приходом Оталы, возник казус, который, впрочем, быстро решился. Она возникла, как и прежде, из сияющей дымки, в весьма откровенном наряде — он звал её пять ночей, но пришла она только сейчас. Колдунья шагнула вперёд, дымка рассеялась вместе с её счастливой улыбкой.

— Ты кто такой? — Прошипела колдунья, отступая прочь и, описывая в воздухе какие-то сложные символы, которые тут же начинали гореть синим огнём. — Где Домен?

— Я, — с широкой улыбкой говорил молодой гигант, шагая к ней, — я Домен.

— Стой, если хочешь жить! — Рявкнула Отала и толкнула один из символов к рослому мускулистому воину, очень похожему на старика, с коим она познакомилась в Батэле. Символ коснулся мускулистой груди и истаял, а глаза девушки расширились. — Домен! Милостивая Прива! Что за магия сотворила такое? — Она шагнула к нему и толкнула новый символ, очерченный в воздухе плавным движением. Полученный ответ заставил её вздрогнуть. — Какое невероятно сложное плетение…, Домен, кто тот Почтенный, что сумел сплести ЭТО?

А он с хохотом её обнял. Так она и не узнала что тот Почтенный — арийский варвар, очень слабо понимавший как работает магия. Что такое Плетение Заклинаний, он не знал вовсе.

Впрочем, ей вскоре было уже всё равно.