Осматриваю девчонку. Внешне состояние удовлетворительное, не ниже. Напугана, конечно, но ничего страшного. Потому жгут долой, толку от него нет. И прошу Надежду и эту парочку отправить вниз.
Теперь милиционер. Вот ему точно плохо. Белый, холодный пот на его лице глазом невооруженным видно.
– Кости ему надо совместить правильно! – авторитетно заявляет мне в затылок все еще пасущийся тут мужик.
– Вы кто по специальности?
– Я? Экспедитор!
– Медицинское образование есть?
– Нет, но я в телевизоре видел.
– Слушайте, если вы немедленно не уйдете туда, где сейчас сборный пункт раненых, я вас буду лечить только урино– и копротерапией! И от других врачей добьюсь того же!
– Так я ж помочь хочу!
– Внизу, на берегу, ваша помощь будет уместнее. Все, вниз на посадку.
– Я…
– Тебя пристрелить, чтоб понял? – рявкает сзади Надежда мужику в ухо.
Мужик подпрыгивает и наконец сваливает вместе с девчонками.
– Ильяс, видишь группу из четырех человек?
– Вижу. Отработать?
– Нет, ты что, это спасенные. Двое ранены.
– Принято. Не отрабатывать.
– Сопроводи. Чтоб никто не обидел. Я имею в виду: не бегай туда-сюда, а огневым прикрытием.
– Понял, не деревянный.
– Куда делись мужики? Этот, сварщик, и второй, из первого УАЗа?
– Сварщик рванул за нашими на холм еще до того, как вы туда поехали. А мужик с УАЗа, после того как вы раненого сюда потащили, того, с обвязанной головой, побежал к Центральному парку. Прямо вдоль берега.
– Куда ж его черти понесли?
– Вот уж извини, не в курсах…
– Ясно, связь кончаю…
– Буякши, хи-хи-хи…
Теперь что у парня с рукой. Надежда уже дерет ножницами рукав, аж треск стоит.
Парень прикрывает глаза и вроде собирается потерять сознание. Роюсь в сумке, ищу одноразовый шприц. Ампула промедола. Теперь одно соединить с другим – и в ляжку. Готов. Будем надеяться, что шибко инфекции я ему не занес.
– Эй! Земляк! УАЗ на ходу?
– А?
– Ты тут не помирай, все равно не дадим. УАЗ на ходу?
– На ходу…
– Можем сейчас на нем вниз съехать?
– Можем… Бензина нету…
– Что, прям тут кончился?
– Ну да, тут… Я мотор не выключал… Он чуток поработал и заглох… Этот пидор по нас очередь дал, а завести не смог…
– Какой пидор?
– Этот… мент. Он нас остановил…
– Сколько тут всего было?
– Этих?
– Да, этих.
– Трое… Двое ментов…
– Всего трое?
– Ага.
– Я закончила!
– Надежда, как, подбинтуем или перебинтуем?.. На ваш взгляд.
– На мой – подбинтовать, и хорошо будет.
– А жгут?
– Давайте проверим.
– Хорошо, распускаю.
Смотрим на повязку. Кисть руки розовеет, а вот кровищи на повязке не добавляется. Надежда добавляет еще бинта сверху, а я тем временем стягиваю с раненой руки часы: они хоть и на растягивающемся браслете, но на раненой конечности лучше не оставлять ни колец, ни браслетов, ни часов… Отечет – хрен снимешь, и можно получить на ровном месте отмирание тканей. Был у меня пациент с ожогом и ботинком на обожженной ноге. Успели снять этот чертов ботинок по кускам, еле успели, а то потерял бы пальчики – уже цвет был у них очень гадкий, когда освободили…
Иммобилизовать бы руку – очень похоже, что уж одну-то кость пуля поломала. |