И опять отозвался негромкий говор, а затем из ворот выкатился румяный низкорослый толстячок, неуклюже переваливающийся с боку на бок на пухлых ножках. Ни подбитая соболем мисюрка на голове, ни расползающийся на брюшке поддоспешник, ни меч на боку на шитой золотом перевязи не придавали ему грозного или хотя бы воинственного вида.

    -  Что, добаловали, архаровцы? - фыркнул он носом на понурую троицу. - Трувор, в холодную безобразников!

    -  Да мы не на дороге, боярин… - плаксиво заныл конопатый. - Мы у озера, как велено, за постой спрашивали.

    -  Что-то не слышал я вопросов, когда вы в сумках моих ковырялись, - заметил Олег.

    -  И не кормить их сегодня, Трувор. Неча жратву на охальников переводить, что имя мое позорят.

    Из ворот появился широкоплечий седоволосый воин с длинной окладистой бородой, со шрамом через все лицо, оставившим левый глаз навсегда полузакрытым, и еще одним рубцом возле уха. И хотя этот мужик, в отличие от боярина, одет был в простую полотняную рубаху с узорчатым кушаком, а в руках держал только плеть, в нем сразу чувствовалась уверенность и угроза.

    -  Ну? - поинтересовался Трувор, похлопывая плетью по открытой ладони.

    Холопы сникли и, повесив головы, мимо него проследовали в усадьбу.

    -  А ты заходи, мил человек, - пригласил Олега хозяин. - Гостем будешь, милости просим. Тоже, видать, на княжеской службе состоишь?

    -  Нет, не имею такой великой чести, - спешился Середин и взял коня под уздцы. - Так, брожу, куда глаза глядят.

    -  Это ведун Олег, величайший чародей, какого я встречал на Руси! - провозгласил богатырь так громко, словно собирался докричаться до неба. - На моих глазах мага латинянского истребил, сына князя Изборского из полона возвернул, нежити по дороге истребил без счета.

    -  Ужели? - округлились глаза толстяка.

    -  Да кому она нужна, нежить эта, чтобы ее считать? - вздохнул Середин. - Нет больше, и ладно.

    -  Вы входите, входите… - Хозяин сделал такой жест, словно намеревался поклониться - однако место, в котором тело могло бы согнуться, у боярина отсутствовало. - Милости просим. Счас, баньку вам истопим, а там и стол девки накроют. Неждан, прими лошадей! Пребрана, поднеси корец путникам с дороги!

    Олег погладил гнедую по морде, передал поводья подбежавшему подворнику н наконец-то вошел в ворота.

    Изнутри усадьба выглядела вполне обычно - хлева, сараи, дом в два жилья с высоким крыльцом над собачьей будкой, деловитое хрюканье со стороны озера. Вот разве две баллисты на колесах, изготовленные к стрельбе, показались для центра Руси уж слишком могучим оружием.

    -  Ужели понадобились когда? - кивнул в их сторону ведун.

    -  Когда с Аскольдом на Царьград ходил, в крепостях тамошних камнеметы такие видел, - небрежно отмахнулся боярин. - От и себе похожие сделать захотелось. Большая дорога рядом. Кто его знает, как случается… Пребрана!

    -  Иду…

    С крыльца дома, одной рукой приподнимая подол сарафана, а в другой неся резной деревянный ковш, спустилась девушка лет двадцати. Глаза большие, как у котенка, маленький носик с чуть задранным кончиком, пухлые алые губы. Поясок, завязанный под самой грудью, выдавал печальное отсутствие каких-либо форм. Голова, на диво, непокрыта, косички собраны на макушке и скреплены драгоценной заколкой.