|
в управление Подолию.>, самого знатного вельможи во всем королевстве, который по доброй воле отправился в поход и после битвы пропал без вести. Его превозносили до небес за подлинно рыцарский поступок: получив от татарского хана охранный колпак, он не захотел надеть его во время битвы, предпочтя славную смерть жизни по милости басурманского владыки. Однако еще не было точно известно, погиб он или попал в неволю. Из неволи он легко мог выкупиться, так как богатства его были неисчислимы, а король Владислав отдал ему вдобавок в ленное владение всю Подолию. Но поражение литвинов могло быть чревато опасностью и для всего государства Ягайла, так как никто толком не знал, не бросятся ли татары, воодушевленные победой над Витовтом, на земли и города, принадлежащие великому княжеству. В этом случае в войну было бы вовлечено и королевство. Поэтому такие рыцари, как Завиша, Фарурей, Добко и даже Повала, привыкшие искать приключений и битв при заграничных дворах, умышленно не покидали Краков, не зная, что может принести недалекое будущее. Если бы повелитель двадцати семи государств, Тамерлан, двинул на Запад весь монгольский мир, грозная опасность нависла бы над королевством. Кое-кто предвидел, что это может произойти. - Надо будет, так и с самим Хромцом сразимся. Не справиться ему так легко с нашим народом, как со всеми теми, кого он истребил и покорил. Да и другие христианские государи придут нам на помощь. Зындрам из Машковиц, пылавший к ордену особенной ненавистью, с горечью возразил собеседнику: - Не знаю, как государи, а крестоносцы готовы покумиться с татарами и ударить на нас с другой стороны. - Вот и быть войне! - воскликнул Збышко. - Я против крестоносцев! Но другие рыцари стали возражать. Хоть крестоносцы и не знают страха божия и пекутся только о своем добре, но не станут они помогать басурманам против христианского народа. Да и Тимур воюет где-то далеко в Азии, а татарский хан Едигей столько людей потерял в битве, что, кажется, сам испугался своей победы. Князь Витовт предусмотрителен и, наверно, хорошо укрепил свои города, да и то надо сказать, коли потерпели на этот раз литвины неудачу, так ведь не внове им и победы над татарами одерживать. - Не с татарами, а с немцами придется нам биться не на жизнь, а на смерть, - сказал Зындрам из Машковиц, - не уничтожим мы их, так от их руки сами погибнем. После этого он обратился к Збышку: - А прежде всех погибнет Мазовия. Не бойся, для тебя там всегда найдется работа! - Эх! Кабы дядя был здоров, я бы сейчас же туда двинулся. - Бог тебе в помощь! - сказал Повала, поднимая кубок. - За здоровье твое и Дануськи! - И за смерть немцам! - прибавил Зындрам из Машковиц. И рыцари стали прощаться со Збышком. Но тут вошел придворный княгини с соколом в руке, поклонился рыцарям и, как-то странно улыбаясь, обратился к Збышку: - Княгиня велела сказать вам, что эту ночь проведет в Кракове и тронется в путь только завтра утром. - Вот и хорошо, - сказал Збышко. - Только почему же? Не захворал ли кто? - Нет. У княгини гость из Мазовии. - Уж не князь ли приехал? - Нет, не князь, а Юранд из Спыхова, - ответил придворный. При этих словах Збышко пришел в крайнее смущение, и сердце затрепетало у него в груди так, как в ту минуту, когда ему читали смертный приговор. |
