- Ну что Леонид Павлович, сам всё расскажешь или тебе помочь? - начал допрос Шувалов, почувствовав что молчание затянулось.

- А вы спрашиваете что вас интересует, может и отвечу, - ответил Свистунов с легкой иронией в голосе.

Он ещё и скалится, сволочь, - отметил про себя Зверев, - ну погоди, скоро ты запоёшь по другому.

Шувалов продолжил:

- Тебя с поличным взяли, отпираться бесполезно.

- Так я и говорю спрашиваете, чего уж там.

- Тебе вменяется убийство Леонида Камилькова, конвойного Лычкина, антиквара Боголепова, а также нашего криминалиста Анастасии Потаповой.

- Я не убивал Настю! - воскликнул Свистунов.

- Настю и Алевтину Тихоновну убил Фишер, - сказал Зверев.

- А Верку Карасеву ты тоже не убивал? - строго спросил Корнев.

- Проститутку? Тогда в сорок первом? Нет, не я.

- Кто же тогда?

Свистунов глубоко вздохнул, выдохнул воздух, надув при этом щеки, и в этот момент, словно вновь обрёл свою прежнюю, так всем привычную словоохотливость:

- Верка была красивой бабой и умела доставлять мужчинам удовольствие. Тогда я служил участковым, в Печорах, это было ещё до войны. Мы называли её мотылёк, она была красива и пользовалась спросом. За то, чтобы она работала на моем участке я не брал с неё деньги, но со мной она расплачивалась сполна, - Свистунов облизнул губы, мечтательно отвёл взор, - когда она заявилась ко мне, среди ночи, вместе с этим козлобородым сопляком, я был сильно удивлен. Обычно мы общались у неё, на квартире, а тут, ко мне домой. Она выглядела возбуждённой, вопреки обычному была не накрашена и, казалось от этого старше.

- Это случилось в тот день, когда Верку убил Мартынов с Жилой? - уточнил Шувалов.

По ходу рассказа он все записывал в большой блокнот.

- Тогда я ещё ничего не знал, ни про ограбление монастыря, ни про смерть людей Архимеда. Верка пришла с этим Савелием и попросила пристанище, она сказала, что попала в беду и ей больше не к кому обратиться.

-Судя по всему ваши отношения были довольно близкие, раз она обратилась именно к вам? - продолжал допрос Шувалов.

Свистунов оскалился:

- Со всеми своими мужчинами у Верке были отношения ближе некуда, она пришла ко мне потому что я мент. Я мог дать ей больше, чем кто бы то ни было.

- Ты пустил их к себе в дом?

- Ещё чего. Я послал их к черту, и тогда она рассказала про икону. У неё не было выбора, поэтому она рассказала всё и пообещала мне треть от вырученного. Тогда я не особо поверил, что икона имеет такую ценность, но согласился им помочь. Я поселил их в одном из старых домов на Кммунальной, это было как раз на вверенным мне участке. Хозяйка дома, одинокая старуха, не так давно скончалась, а родственники не спешили объявляться. Я проводил их в Борисовичи и велел не высовывать носа из хаты. Я сам носил им еду и сообщал последние новости. Наведя справки я понял, что Верка не врала, икону и впрямь можно было продать за огромные деньги, но для этого её нужно было вывезти из страны. Я искал способы, но обстановка на границе была неспокойной. Был май сорок первого, сами помните что тогда творилось, на границе.

- Спутник Верки тоже жил с ней в том доме, про который ты говоришь?

Свистунов поёжился, скривил лицо и процедил:

- Мне никогда не нравился этот сопляк. Когда я навещал Верку, я пару раз просил у неё аванс, пока мы не продали икону. Я предлагал ей расплатиться, но она заявляла, что завязала со своей прежней работой и теперь собирается замуж. Вы только подумайте за кого! За этого хиляка монаха. Как-то раз, когда мне было особенно не по себе, я явился к ним посмотреть что да. Как я отпер дверь своим ключом, у них был врезной замок, а задвижки не было, Верка и Савелий спали в одной постели, - лицо Свистунова вдруг стало жестким.

- Ты был пьян? - поинтересовался Шувалов.