|
В самом ли деле Гассан потчевал своих послушников наркотиками, чтобы создать у них временное ощущение нахождения в раю и таким образом вдохновить их на мученичество? Или он просто приучал их к определённым наркотиками, чтобы постоянно держать их в своей власти? Или давал им какой-то напиток, вызывающий эйфорию, чтобы они не пали духом в момент совершения убийства? Или он скорее полагался на их слепую веру? Каков бы ни был ответ, любая их этих гипотез отдаёт должное исключительному организационному таланту Гассана.
Гассан отправил в Сирию персидского предсказателя, загадочного «врача-астролога», который обосновался в Алеппо и сумел войти в доверие к Рыдвану. Члены секты стали стекаться в город, проповедовать своё учение и создавать ячейки. А чтобы сохранить дружбу с сельджукским князем, они не брезговали оказанием ему мелких услуг, как то убийство некоторых его политических противников. После кончины в 1103 году «врача-астролога» секта незамедлительно делегировала к Рыдвану нового персидского советника, Абу-Тахера, золотых дел мастера. Очень скоро его влияние на князя стало ещё более значительным, чем у предшественника. Рыдван прислушивался ко всем его советам, и, по утверждению Камаледдина, ни один житель Алеппо не мог рассчитывать даже на небольшую благосклонность монарха или решение какой-либо административного вопроса без поддержки одного из многочисленных сектантов, находившихся в окружении князя. Но ассасинов ненавидели уже из-за одного их могущества. Особенно Ибн аль-Кашаб всё время призывал положить конец их деятельности. Он ставил им в вину не только злоупотребление властью, но также, и прежде всего, ту симпатию, которую они проявляли в отношении к западным захватчикам. Как ни парадоксально, но это обвинение было обоснованным. К моменту появления франков ассасины, только ещё начинавшие укореняться в Сирии, получили прозвище «батини», что означает — «те, кто принадлежит не к той вере, какую они проповедуют публично». Это прозвище свидетельствовало, что члены секты были мусульманами только на словах. Шииты, к которым принадлежал и Ибн аль-Кашаб, не испытывали к ученикам Гассана никакой симпатии из-за их разрыва с фатимидским калифатом, который, несмотря на его ослабление, оставался постоянным защитником шиитов в арабском мире. Презираемые и преследуемые всеми мусульманами, ассасины, как следствие, не были огорчены при виде христианской армии, наносившей поражение за поражением и сельджукам, и аль-Афдалу, убийце Низара. Нет никакого сомнения, что чрезмерно примирительное отношение Рыдвана к иноземцам было в значительной степени продиктовано советами «батини». Когда Ибн аль-Кашаб лишил ассасинов их главного бастиона в Сирии, они только начинали развёртывать свою удивительную деятельность. Извлекая уроки из своего провала, секта изменила тактику. Новый представитель Гассана в Сирии, персидский пропагандист по имени Бахрам, решил прекратить на время всякие показные акции и возобновить кропотливую и тихую организационно-инфильтрационную работу. Бахрам, — рассказывает дамасский хронист, — жил очень незаметно и уединённо, так меняя обличие и одежду, что мог разъезжать по городами и укреплённым местам, не вызывая подозрений. По прошествии нескольких лет он располагал достаточной сетью адептов, чтобы выйти из подполья. К слову сказать, он нашёл и отличного покровителя взамен Рыдвана. Однажды, — повествует Ибн аль-Каланиси, — Бахрам прибыл в Дамаск, где атабег Тогтекин проявил осторожность и принял его хорошо, учитывая зловредность его и его банды. Он оказал ему знаки уважения и обеспечил ему неусыпную охрану. Второй человек в сирийской метрополии, визирь Тахир аль-Маздагани, договорился с Бахрамом и, хотя и не принадлежал к его секте, помогал ему расставлять свои злодейские сети повсюду. Как следствие этого, вопреки кончине Гассана ас-Саббаха в его логове Аламут в 1124 году, деятельность ассасинов только усилилась. |
