Дрейк немного расслабился. Казалось, инквизитор почти испытал облегчение. Может, Махариус ошибся насчет ловушки.

— Нужно попасть внутрь и зачистить улей от последних еретиков, — произнес он.

Едва слова слетели с его уст, как улей-цитадель замерцал огнями, а огромные башни на стенах вновь начали целиться в наши танки.

— Действительно, нужно, — согласился Махариус.

Батареи открыли огонь, вырывая куски земли и подбрасывая разбитые металлические остовы танков в небо. Нас засыпало обломками вперемешку с пылью, землей и треснувшим рокритом. Там, куда попадали снаряды, возникали новые кратеры.

Взрывы вибрацией отдавались сквозь корпус «Гибельного клинка». Мрак вокруг нас растаял, когда наши силы открыли ответный огонь. На позиции врага посыпались снаряды, однако они никак не могли навредить исполинской бронированной структуре.

— Вперед! — приказал Махариус.

Он что, спятил? Похоже, он намеревался выйти из-под обстрела вражеских батарей в недосягаемую для них мертвую зону, однако я сомневался, что у нас получится. Башни были расположены на одинаковом расстоянии друг от друга, перекрывая чужие слепые точки. Мы могли преодолеть максимальный угол наклона их передних башен, но следующие батареи вдоль стен улья все равно сумели бы попасть в нас.

На нас с громогласным ревом обрушивались огромные снаряды, уничтожая все новые и новые «Леманы Руссы». Но из-за свободного строя они не могли перебить нас быстро.

— Бери влево, — сказал Махариус, — Лемюэль.

Только спустя секунду я понял, что он обращается ко мне, однако сделал, как велено. Снаряд пролетел над танком и взорвал рокрит справа от нас. Я не стал спрашивать, откуда он знал. Махариус умел читать поле боя, как никто другой. Возможно, способность понять, куда должен упасть снаряд, была просто одним из его талантов. Прежде я уже не раз видел подобное.

— Продолжай двигаться влево, — произнес он и отдал по комм-сети цепочку приказов, приказывая остальным придерживаться нашего курса.

Снаряды продолжали проноситься над головами, взрываясь слева от нас и позади, и постепенно, следуя инструкциям Махариуса, я понял, что он делает.

Башни располагались так, чтобы прикрывать все пути подхода. В обычных условиях мы бы не прорвались, не угодив под огненный шквал орудийного огня, однако сейчас были не обычные условия. Улей-цитадель получил тяжелые повреждения, и большая часть башен была выведена из строя. В его зонах обстрела появились слепые пятна, которыми мы могли воспользоваться. Махариусу хватило единственного взгляда на стены, чтобы найти их. Там по-прежнему оставались секторы мощного огневого поражения, но их можно было миновать, и тогда мы оказались бы в относительной безопасности.

Так я, по крайней мере, думал, пока не заметил, как на стене улья движутся огоньки, а через ворота выезжает техника и занимает позиции на покатых склонах цитадели. Я увеличил разрешение водительского перископа и увидел, что это «Василиски» и нечто вроде «Гидр» с установленной на шасси открытой башней, модифицированных для противотанкового боя. Возможно, статичные орудия могли и не попасть в нас, но мобильная артиллерия выходила на атакующий рубеж. Похоже, Рихтер предугадал действия Махариуса. Мы просто променяли один вид зоны обстрела на другой.

Еретики открыли огонь. Взрывы снова озарили небеса, разогнав тьму. Везде запылали «Леманы Руссы», превращенные в груды плавящегося металла. Мы открыли ответный огонь по врагам, засевшим в укрытиях над нами.

Я не понимал, что творится снаружи. С водительского места я едва видел поле битвы. Знал я только то, что Махариус продолжает невозмутимо отдавать приказы и реагировать на вражеские действия.