Это было загадкой, но я чувствовал, что вскоре мы узнаем ответ.

Махариус дал экипажам уничтоженных танков и солдатам из взорвавшихся «Химер» пять минут, чтобы собраться у нашей позиции. Они выходили из теней по двое-трое, передвигаясь как можно осторожнее и используя каждый камушек в качестве укрытия. Их осмотрительность была оправданной. Врагу хватало и других забот, однако если они замечали отбившихся от основной группы людей, то непременно тратили несколько секунд на то, чтобы стереть их с лица планеты.

Мы собрались возле кратера от взрыва, и Махариус заговорил. Его голос разнесся над какофонией сражения, ясный, отчетливый и проникновенный:

— Наших товарищей прижали, и со склона их атакуют нечестивые еретики. Нужно что-то с этим сделать, и тогда мы войдем в улей и закончим войну.

В тоне Махариуса не чувствовалось ни тени сомнения, лишь абсолютная уверенность в победе, и, судя по лицам солдат вокруг него, все они верили ему. Неважно, какие сомнения у них могли быть на Ахероне, тут их больше не оставалось. Они не могли их себе позволить. Они попали под плотный огонь врага. Им требовалось верить в человека, который их вел, если они хотели выбраться отсюда.

— Мы уничтожим еретиков во имя Императора и очистим этот мир от зла.

Из его уст все звучало так просто. Нам нужно было лишь дойти туда и всех убить. И неважно, что враг превосходил нас тысяча к одному.

— Вы были избраны лично мною за отвагу и умение. Этим падшим безумцам никогда не сравниться с истинными солдатами Империума. И мы им это докажем.

И мы докажем. Бойцы выпрямились, вдохнули глубже и приготовили оружие к бою. Махариус отдавал распоряжения, а мы слушали и ждали приказа выдвигаться.

И наконец он последовал.

Махариус умел читать поле боя так, словно оно было картой. Вздымающиеся гряды земли скрывали наше продвижение от вражеской орды и их орудий. Даже если нас замечали, мы не казались еретикам такой уж угрозой. Они целиком сосредоточили свое внимание на «Леманах Руссах» внизу. Большинство танков отступило под укрытие хребтов. Из-за остановки атаки они вскоре станут легкими целями для вражеской пехоты. Гранаты вполне могли разрушить механизмы танков. Крышки фильтров можно открутить и забросить в трубы взрывчатку. Танк без поддержки пехоты на близкой дистанции становился крайне уязвимым.

Пока мы взбирались на склон холма, я на секунду остановился и оглянулся назад. Под нами катилось зелено-красное пятно вражеской пехоты. «Леманы Руссы» встали за хребтами с другой стороны от стены улья, чтобы укрыться от огня башен. Вокруг танков вздымались громадные столбы рокритовой крошки, пока волна орущих людей болезненного вида бросалась им под гусеницы. Артиллерия продолжала стрелять из укреплений над нами.

Махариус вел нас вперед и вверх, низко пригнувшись, ничем не выдавая усталости. В одной руке он сжимал болт-пистолет, в другой — цепной меч. Земля под ногами была изломанной и развороченной, немного неустойчивой и довольно опасной, но Махариус все равно продолжал шагать с непоколебимой уверенностью. Я двигался так быстро, как мог, чтобы не отставать от него и Дрейка. Моим долгом было находиться рядом с ним и защищать его, и для этого мне требовалось быть возле него.

Антон и Иван, будто обезьяны, по-пластунски следовали за мной во тьме, стараясь не подымать лишний раз головы. Мы приближались к стене улья, переходя от одного укрытия к другому, от торчащей вентиляционной башни до воронки от взрыва, иногда через разломы, а иногда в тени огромных протекающих сточных труб.