— Так точно, господин начальник окружного суда.

— Тогда привожу вас к присяге… Да, господин старший прокурор?

— Я хочу все же спросить свидетеля, уверен ли он, что имеет право давать показания без санкции своего начальства?

В зале поднимается недовольный ропот. Председатель покорно складывает руки.

— Какие могут быть сомнения! — растягивая слова, отвечает Врэдэ.

— Ваша ответственность, господин старший лейтенант… — строго начинает обвинитель.

Врэдэ решительно прерывает: — Никаких сомнений!

Председатель с облегчением вздыхает: — Религиозная формула или…

— Религиозную, пожалуйста.

Врэдэ приводят к присяге.

— Итак, господин старший лейтенант, расскажите, пожалуйста, что вам известно о том секретном приказе?

— Секретный приказ — выражение военное. Означает, что приказ предназначен только для внутреннего пользования в полиции. Дословно текста я, конечно, не помню. Но смысл такой: две сотни шупо поступают в распоряжение господина Гарайса; затем указывалось, откуда и каким путем можно было затребовать дополнительные резервы; говорилось также, что использование шупо должно быть в известной степени ограничено.

— Вот это интересует нас больше всего.

— Значит, говорилось примерно так: шупо разрешается ввести в действие лишь в том случае, если сил муниципальной полиции не хватит. И обязательно поставить заранее в известность командование, если начнутся серьезные стычки и, прежде всего, если встанет вопрос о применении огнестрельного оружия.

— А далее?

— Далее? Ничего. Да, больше ничего не было.

Поднимается защитник: — Позвольте вопрос к свидетелю… Господин старший лейтенант, вы не помните, было ли в приказе выражено пожелание, — буквально или по смыслу, — чтобы шупо действовала особенно жестко против крестьян?

Врэдэ — воплощенное презрение: — Где там! Ни сном, ни духом!

— Прошу свидетеля выражаться точнее.

— Нет, об этом ничего не было сказано.

— Вы точно помните?

— Ошибка исключается.

— Кто, по вашему мнению, мог составить этот приказ?

— Точно не берусь сказать. Но предполагаю, что полковник Зенкпиль.

— В Штольпе?

— Разумеется, в Штольпе.

— Надеюсь, свидетель извинит меня, что я не знал этого, — говорит адвокат. — Во всяком случае, защита оставляет за собой право вызвать полковника Зенкпиля.

— А теперь, — заключает председатель с приветливой решительностью, — давайте-ка оставим в покое этот секретный приказ… Благодарю вас, господин старший лейтенант.

7

Уже темно, начало девятого, когда Гарайс подходит к своему кабинету, — второй раз за этот день.

Конечно, он помнил о том, что должен находиться «в пределах досягаемости», но решил разок наплевать на суд. День, проведенный за городом, под дождем и на ветру, вновь разжег в нем воинственный пыл, к нему вернулось равновесие. «Не повезло, ну и что… после горя будет радость».

Когда Гарайс после полудня зашел в деревенский трактир (в Дюльмене) и заказал что-нибудь поесть, когда увидел, как на него таращится хозяин трактира и услышал дурацкие отговорки, что, мол, ничего нет, — ни яиц, ни ветчины, ни картошки, — он взревел как бык, грохнул кулаком по столу, загнал хозяина в угол, а его старуху в кухню.

Бургомистру подали крестьянский завтрак сказочного объема.