— Какой смысл?

— Если им удастся уйти и они об этом расскажут, то чести императора будет нанесен удар, весть о котором разнесется по всей Африке. Подумайте, что будет, если об этом услышит британская пресса? Кроме того, эти люди действительно опасные преступники.

— Но я не имею права ступать на борт иностранного судна в открытом море. Тем более если на нем развевается британский флаг. Это расценивается как военные действия, как пиратство.

— А что, если это судно просто утонет, капитан, просто исчезнет без следа?

Капитан фон Кляйне задумчиво кивнул. Затем, щелкнув пальцами, резко повернулся к своему штурману.

— Проложите мне курс до острова Занзибар.

13

Они стояли под ярко-кобальтовым небом при абсолютном штиле, и каждый час мозамбикское течение относило маленькое дау на очередные три мили в сторону от намеченного курса. Словно бессмысленно кивая, судно покачивалось от едва заметного волнения.

С самого рассвета Себастьян уже раз в двадцатый залезал на полуют и оглядывал бескрайние водные просторы в поисках хоть малейшей ряби на зеркальной глади, предвещавшей поднимающийся ветерок. Однако на это не было ни малейшего намека. Он посмотрел на запад, но синяя линия побережья уже давно скрылась за горизонтом.

— Я — старый пес! — вопил на нижней палубе Флинн. — Послушай, как я смеюсь. — И добросовестно имитировал крики гиены. Весь день Флинн «развлекал» команду обрывками песен и подражанием крикам животных. Правда, подобный горячечный бред чередовался с моментами просветления. — Видать, на этот раз старина Фляйшер здорово меня задел, Басси. У меня сплошной яд вокруг пули. Я ощущаю его. Внутри все распухло и пылает. Думаю, скоро придется туда лезть. Если мы быстро не доберемся до Занзибара, видимо, придется там поковыряться. — Затем, оказавшись в жарких объятиях горячки, его разум вновь отключался. — Моя малышка, девочка моя, я принесу тебе красивую ленточку. Ну-ну, не плачь. Вот какая у красивой девочки красивая ленточка. — И в следующую секунду его елейный голос менялся до неузнаваемости. — Ах ты, маленькая сучка. Ты становишься такой же стервой, как твоя мамаша. И зачем я тебя тут терплю — может, стоит тебя выгнать? — И вслед за этими словами вновь раздались вопли гиены.

Оглянувшись, Себастьян взглянул на Флинна. Возле него сидел верный Мохаммед; он опускал в ведро с морской водой тряпки, выжимал их и укладывал Флинну на пылающий лоб, тщетно пытаясь унять жар.

Себастьян вздохнул. Ответственность легла на него тяжелым бременем. Командование операцией полностью перешло к нему. Но одновременно он испытывал и некое удовольствие, чувство гордости за то, как ему до сих пор удавалось справляться. Он вспомнил и воспроизвел в памяти эпизод с рыбацкой сетью — быстрое решение, благодаря которому катер, изменив курс, угодил в ловушку. Себастьян улыбнулся своим воспоминаниям, и это была уже не обычная смущенная улыбка, а нечто более самоуверенное. Когда он, развернувшись, вновь принялся расхаживать по палубе, его походка приобрела большую уверенность, а плечи распрямились.

Подойдя к борту, Себастьян взглянул на запад. На горизонте виднелось облачко, похожее на крохотное темное пятнышко. Он смотрел на него с надеждой: оно могло быть предвестником полуденного бриза. Однако облачко казалось не совсем естественным. И оно двигалось. Себастьян мог поклясться, что оно двигалось. Теперь он уже следил за ним не отрываясь. Догадка копошилась у него в голове, постепенно перерастая в уверенность.

Корабль. Боже праведный, это же корабль!

Он побежал на корму к лестнице, спустился по ней на шкафут и устремился к мачте.

Команда и носильщики с просыпающимся интересом стали наблюдать за ним. Некоторые даже не поленились встать.