– Ты меня не стыди, – хмуро отозвался Жокей, взглянув на чересчур разговорчивого милиционера из-под насупленных бровей. – Видали мы таких… – Каких «таких», он не договорил, лишь насмешливо хмыкнул и вновь уставился на Журавлева, с тоской следя, как тот с неторопливой тщательностью выводит неровные строки на желтого цвета бумаге.

Деловито сунув готовый протокол в портфель, Копылов насмешливо сказал:

– Финита ля комедия, гражданин Мишин. Пошли!

Мальчишки, как только увидели, что известного им Жокея ведут под охраной несколько милиционеров, сразу же потеряли интерес к бегам, быстро слезли с деревьев и дружной оравой поспешили следом, взволнованно между собой перешептываясь.

Погрузив задержанного рецидивиста в автобус, Заболотников включил зажигание и тронулся в обратный путь.

Мальчишки еще долго бежали за автобусом в густых клубах пыли.

* * *

В отделе Жокея встретили с молчаливой настороженностью, с любопытством изучая его хромую походку, которая уже была не так стремительна и легка, как недавно на ипподроме, – теперь она выглядела тяжелой и неуклюжей. Он не прихрамывал в обычном представлении, а глубоко западал на больную ногу, заваливаясь через шаг на одну сторону; казалось, еще мгновение, и он не устоит на ногах и упадет на пол. По кислому выражению его лица нельзя было понять, то ли он так сильно переживает свое задержание, то ли специально ведет себя так, чтобы суровые оперативники проявили к нему жалость.

И лишь один Орлов, увидев Жокея, обрадовался ему по-настоящему.

– Ка-а-акие люди! – сказал он нараспев, быстро подхватил свободный колченогий стул, который без острой необходимости никто не занимал, и со стуком поставил его посреди комнаты. – Прошу в наши скромные пенаты. Присаживайся, родной, не стесняйся!

Он почти насильно усадил Жокея на кособокий стул, а сам поставил свой начищенный сапог на поперечную планку между его ног. Удобно облокотившись на свое колено, Орлов грудью навис над тщедушным карманником, который сразу же почувствовал себя неуверенно, с опаской отклонился назад, насколько хватало свободного места, и, задрав голову, тревожно уставился на капитана.

– Владимир Александрович, – по-доброму обратился к нему Орлов, – расскажи нам, как вы в прошлом году схлестнулись с военными, когда убили вашего пахана? Очень нас этот вопрос интересует, у меня прямо зуд по всему телу от любопытства. Ну! – резким окриком подстегнул он задержанного и стал в шутку дирижировать. – Я жду, – напомнил он через минуту упорного молчания Мишина. – Не расстраивай меня, Жокей. Ты ведь не хочешь провести остаток жизни в далеких краях.

– А чего рассказывать-то, – пожал узкими плечами карманник. – Сам я там не присутствовал, только слышал от корешей: вышла, мол, на заброшенном кладбище перестрелка… ну, с военными… там и завалили нашего пахана и еще нескольких… Вот и все.

– Да нет, не все, – нехорошо ухмыльнулся Орлов. – Ты дело говори. Я же вижу, что ты знаешь, из-за чего весь этот сыр-бор случился. По глазам вижу, так что не надо мне врать. В противном случае сам знаешь…

Жокей еще немного подумал, должно быть мысленно представляя в своей еще не окончательно отупевшей голове нерадостные для себя перспективы, потом тяжело вздохнул и осторожно принялся рассказывать:

– С Филином в мордовских лагерях в свое время тянул срок один его кореш… А потом этот кореш вдруг сделал финт ушами и ушел на фронт… Там ему не понравилось, он вернулся назад и опять захотел влиться в наш… коллектив, но братва его категорически не приняла… Нет места у нас ссученным, его даже хотели на пики насадить… но он вовремя смотался и залег на дно.