У меня она сразу же вызвала какое-то странное чувство настороженности… возможно, это объяснялось тем, что, как мне показалось, она руководствовалась в жизни совсем иными принципами, чем обыкновенная женщина. Я понял теперь, почему, говоря о ней, София употребила слово «жестокость». В комнате было холодно, и я почувствовал озноб.

Спокойным, любезным тоном Клеменси Леонидис произнесла:

— Садитесь, пожалуйста, инспектор. Есть какие-нибудь новости?

— Экспертиза подтвердила, что смерть наступила в результате отравления эзерином, миссис Леонидис.

Она сказала в раздумье:

— Выходит, что это убийство. А это не могло быть просто несчастным случаем?

— Нет, миссис Леонидис.

— Прошу вас, инспектор, будьте поосторожнее с моим мужем. На него это известие, должно быть, сильно повлияет. Он боготворил отца и очень остро на все реагирует. Он человек эмоциональный.

— Вы были в хороших отношениях со своим свекром, миссис Леонидис?

— Да, у нас были вполне хорошие отношения, — ответила она и спокойно добавила: — Я его не очень любила.

— Почему?

— Мне не нравились цели, которые он ставил в жизни, и… и его методы достижения этих целей.

— А в каких отношениях вы были с миссис Брендой Леонидис?

— С Брендой? Я крайне редко виделась с ней.

— Вы допускаете возможность связи между ней и мистером Лоренсом Брауном?

— Вы имеете в виду любовную связь? Пожалуй, да. Но я могла и не знать об этом.

В ее тоне не чувствовалось ни малейшего интереса.

В комнату, торопливо и все так же создавая впечатление влетающего шмеля, вошел Роджер Леонидис.

— Я задержался. Телефонный звонок. Ну, инспектор? Ну? У вас есть новости? Причина смерти отца установлена?

— Смерть наступила в результате отравления эзерином.

— Вот как? Боже мой! Так все-таки это сделала она! Не могла подождать! Он подобрал ее чуть ли не в канаве, и вот чем ему за это отплатили! Эта особа хладнокровно убила его! Боже, у меня просто кровь закипает при мысли об этом.

— У вас есть какие-нибудь конкретные основания подозревать ее? — спросил Тавенер.

Роджер широкими шагами мерил комнату, обхватив обеими руками голову.

— Основания? Кто же еще мог это сделать? Я ей никогда не доверял… и не любил ее. Никто из нас не любил ее. Мы с Филипом оба были потрясены, когда отец в один прекрасный день пришел домой и объявил нам об этом. В его-то возрасте! Это было просто какое-то сумасшествие. Отец был удивительным человеком, инспектор. Разум у него оставался молодым и свежим, как у сорокалетнего мужчины. Всем, что имею в жизни, я обязан отцу. Он для меня сделал все… и никогда не предавал меня. Это я предал его… так тяжко думать об этом…

Он тяжело опустился в кресло. Клеменси спокойно подошла и встала рядом с ним.

— Ну, Роджер, хватит. Не взвинчивай себя.

— Знаю, дорогая, знаю. — Он взял ее за руку. — Но разве могу быть спокойным? Я не могу не чувствовать…

— Но нам всем нужно сохранять спокойствие, Роджер. Старший инспектор Тавенер хочет, чтобы мы помогли.

— Именно так, миссис Леонидис.

Роджер воскликнул:

— Знаете, что мне хотелось бы сделать?! Я хотел бы задушить эту женщину своими руками. Подумать только, она не позволила нашему дорогому старику прожить еще хотя бы несколько лет! Если бы она явилась сюда… — Он вскочил.