|
А вот Вулфу нагрубить ничего не стоит… Войдя в кабинет, он обогнул красное кожаное кресло, пробираясь к своему столу, кивнул Рите, уселся, посмотрел прищуренными глазами на ее супруга и отрывисто бросил: – Вы Поль Фауджер? Очень трудно так же гавкнуть в ответ, коли у тебя писклявый голос, но Фауджер приложил массу стараний, чтобы у него получилось не менее впечатляюще: – Вы Ниро Вулф? – Да. Это вы убили эту женщину? Я сразу понял, когда впустил их в дом, что Фауджер продумал свое поведение. Легко увидеть, когда человек действует по «подстрочнику». Неожиданный вопрос несколько озадачил его, ответ получился бледным. – Вы прекрасно знаете, что нет. И знаете, кто это сделал, или должны знать. – Возможно, не знаю. А вы? Фауджер посмотрел на жену, на меня и снова на Вулфа: – Вам бы хотелось это услышать в присутствии свидетелей. Да? Олл райт, я не в силах что либо доказать, да и потом это не моя работа, а полицейских. Но я не собираюсь ничего подписывать. Я уже говорил Бэнсу, что мне не следовало бы этого говорить, жене повторил то же самое. Спросите у нее. Он повернулся ко мне: – Только вы один еще слышали меня. Поэтому я заявляю, что поскольку ничего не доказано, мне не следовало распускать свой язык. Снова Вулфу: – Вот и все. А теперь попробуйте меня привлечь к судебной ответственности за диффамацию личности! – Фи! Вулф взмахнул рукой, отбрасывая такую возможность: – Я никогда и не собирался вас привлекать, мне просто надо было вызвать вас сюда. Я хотел вам кое что сказать и спросить кое о чем. Во первых, вы болтун. Возможно, вы можете знать, что мистер Кирк не убивал жены, но вы никоим образом не можете знать, что он ее убил. Вот и получается, что либо вы осел, либо убийца, если не то и другое одновременно. Он повернул голову: – Арчи, двадцатидолларовую бумажку. Я подошел к сейфу, достал требуемую купюру и вручил Вулфу, но он покачал головой: – Отдай деньги миссис Фауджер. И Полю: – Ваша жена будет судьей нашего пари… Ставлю двадцать против одного, что мистер Кирк не убивал своей жены. – Пари принято! – заявил Фауджер, достал бумажник, вытащил из него деньги и протянул их мне. – Держите у себя, Гудвин. Моя жена могла бы их потратить. Полагаю, если суд его осудит, вопрос будет решен? Должен ли я буду дожидаться решения апелляционного суда и прочей чертовщины? Рита явно не слушала его. Возможно, она давно усвоила искусство слушать его, не слыша. Она во все глаза смотрела на Вулфа: – Вы ведь не шутите, нет? Вы действительно верите в это? – Я надеюсь выиграть это пари, мадам! Глаза его оставались прикованными к Полю Фауджеру: – Что касается вас, сэр, давайте посмотрим, насколько вы уверены. Я бы хотел задать вам несколько вопросов, которые намекнут вам, на чем основаны мои ожидания… Но, конечно, я не стану вас удерживать, если вы предпочтете немедленно уйти. Фауджер рассмеялся. Было бы правильнее сказать, что он захихикал, но уж как то не хочется говорить такое про мужчину в расцвете сил. Так что он «рассмеялся»: – Черт побери, разве я не заключил с вами пари? Валяйте, задавайте вопросы. Впрочем, вы уже спросили, не убил ли я ее. На это я ответил. Вулф кивнул: – Но вы не просто зритель, вы находитесь не среди публики, а на сцене. Известно ли вам про конверт, который пришел вчера утром по почте мистеру Гудвину, и о его содержимом? – Да, знаю. От Бэнса и моей жены. – Тогда вам понятно, внимание сосредоточено на вас четверых, и мое внимание, и полиции. |
