– Но они уехали из Шотландии, – ответила я. – Крайнен забрал своих внуков из Скона, когда повез тело Дункана на Иону. Мы никогда их больше не увидим.

– До тех пор, пока они не вырастут, – заметил один из танов. – И пока они живы, представляют угрозу для Макбета и для трона Шотландии.

Мой муж задумчиво слушал и тихо закипал:

– Продолжайте.

– Я прихожусь им родней, – заявил мормаер Мирнса, – но и я скажу, что они представляют угрозу, и с ними надо что то делать, особенно после того, как они оказались под защитой своих саксонских родственников.

– Малькольм и его брат станут воинами и вернутся, – заметил Синил.

– Или останутся в изгнании, – добавил Фионн. – Макбет выслал их.

– Они – дети, – промолвила я. – Что они могут знать о войне?

– Зато их родня многое о ней знает и научит их! – Мормаер Мирнса стукнул кулаком по столу. Собака, лежавшая под столом, вскочила и вышла из зала. – Щенки Дункана вырастут и обретут силу, имея деда в Атолле, дядю в Нортумбрии и убитого отца короля. – Он снова ударил кулаком по столу. – Им всегда будут напоминать об этом.

– Да, они представляют опасность, – согласился Синил. – Даже девочка. Когда нибудь она выйдет замуж за воина, который тоже присоединится к общему делу.

– Я знаю Малькольма Разрушителя, – наклонившись вперед, произнес мормаер Мирнса. – Я сражался с ним бок о бок и видел, как он опустошил Кархем и насадил головы противников на пики. Ни они, ни мы об этом не позабыли. Щенки Дункана представляют опасность, и им нельзя позволить вырасти. Старый Малькольм не усомнился бы, если бы они угрожали его будущему.

– Я не Разрушитель, – ответил Макбет.

– Ты из его рода, – заметил старый Мирнс. – И сегодня тебе принадлежит его трон. Он не стал бы обсуждать это на военном совете, а просто сделал бы. Да будь это даже мои дети, я бы заткнул им глотки и утопил.

У меня перехватило дыхание:

– Но старшему из них всего девять лет!

На меня никто не обратил внимания, кроме мужа. С меня было довольно. Я встала и в гробовой тишине вышла из зала. За моей спиной вздохнули с облегчением, чего я не могла сказать о себе.

Я поднялась в свои покои, открыла дверь в комнату, где спал Лулах, и провела рукой по его лбу. Когда он проснулся, я позвала его няню.

– Приведи его в нижний зал, – приказала я.

Через мгновение я вошла туда, держа на руках раскрасневшегося ото сна сына, который тер ручками свои глаза. Я поставила его на пол и положила руку ему на голову.

– Лулаху восемь лет, – сказала я. – Малькольм Дункана ненамного старше. Может этот ребенок представлять угрозу для Шотландии? – Я обвела глазами мужчин, которым хватило мужества встретиться с моим взглядом. – У многих из вас есть дети, и вы следуете учению церкви. И будучи воинами, вы должны защищать свою землю. А теперь соедините все это вместе, чтобы ваше решение было не только мужественным, но и милостивым.

Многие отвели глаза в сторону, хотя кое кто продолжал смотреть на Лулаха. Я поцеловала своего сына в макушку и отослала его к няне. Однако по дороге Лулах подбежал к Макбету и положил руку ему на плечо, словно желая ему доброй ночи.

– Ступай, – пробормотал Макбет.

Я выждала, пока дверь за моим сыном не закроется.

– Если вы убьете наследников Дункана, – сказала я, – вы разделаетесь с детьми, а не с врагами короны. А каждый ребенок бесценен. – Я прикоснулась к собственному животу, который уже начинал округляться.

– Мы не знаем, в кого превратятся сыновья Дункана, – тихо заметил Синил. – Мы рискуем. И некоторые готовы предпочесть этому риску грех детоубийства.