|
Но не кричат. И болезненные улыбки с их лиц не сходят. Привели семнадцатилетнюю девушку с собакой. Лабрадором. Она повизгивала и жалась к ногам девушки. Один из Команды пнул собаку ногой и оттащил от хозяйки. Девушка заплакала. Я похолодел: они привязали стальную трубу со взрывчаткой собаке на спину. - Смотри, Ник, - ухмыльнулся Джонатан. - Бег с жестянкой,но по-другому. Отлично придумано, правда? Это собака вот этой девчонки. Они так друг друга любят, просто не расстаются. Знаешь, она этой собаке даже открытку написала на Рождество. Неизбежность надвигалась, как грузовик на край обрыва. Я мог только сидеть и смотреть, как случится трагедия. Джонатан поджег сигарой фитиль привязанной к спине собаки бомбы. - Давай, девка, беги! - крикнул Курт. Девушка бросилась бежать. Тогда они выпустили собаку, и она бросилась вслед. Это была чудовищная пародия на мирную сцену в городском парке. Девушка бежала со своей собакой. Бежала быстро. Собака - еще быстрее. Они бросались в стороны, петляя между деревьями. Собака виляла хвостом, розовый язык высунулся из пасти. Она увлеченно лаяла. - Убежит она от собаки, как ты думаешь? - спросил Джонатан. - Тогда ей надо бежать быстрее, - ухмыльнулся Курт. То, чем все это кончилось, удивило их обоих. На газоне в ста ярдах от нас девушка остановилась. Она подозвала собаку, упала на колени и крепко обняла ее. От взрывной волны треснуло окно на веранде. Команда зарычала от восторга. Счастливые дни. Старик у меня в голове, помоги мне сделать это их последним счастливым днем. Пьянка, смех... Но я был трезв как холодный камень. - Курт, позволь мне объяснить, - сказал я. - Взрослые накапливаются в соседней долине. И в любой день - теперь в любую минуту - могут напасть. Если это случится, то мы трупы. - Ты несешь офигенную фигню, - выдохнул клуб сигарного дыма Джонатан. - Эти Креозоты уже торчат там неделями. И не выходят из долины... Они мухи не обидят. - Не верь этому. Я стал рассказывать, что я видел после своего ухода из Эскдейла, о безжалостном истреблении подобных нам людей. У Курта глаза стали шире, потом сузились. Я коснулся больного нерва. В глубине души он боялся. - Врешь! - Я не вру. Зачем мне врать? Если мы чего-нибудь не сделаем прямо сейчас, в эту блядскую минуту, мы погибнем. Если до этого дойдет, надо будет подумать об уходе, по крайней мере чтобы вывести младших детей. - Нет! Нет! Нет, нет и нет! - У Курта морда налилась кровью. - Никто ни хрена не уйдет! Все останемся, ясно? Ясно? Я пытался продолжать, перечисляя истребленные Креозотами общины. Курт не слушал. - Эй, Команда! Кажется, наш старый приятель. Ник паникер Атен, нарушил закон... Билли, тащи сюда еще одну. Сейчас Ник займется делом. Я отлично знал, что он имеет в виду. Наконец настало мое время тащить жестянку. Билли приставил мне ко лбу дуло ружья, и в это время на меня нацепили наручник. С цепью длиной в фут. А на цепи - жестянка. Представьте себе: заваренный кусок металлической трубы толщиной с огурец и длиной с руку от локтя до запястья. Внутри трубы фитиль, от которого торчит наружу только кончик. Когда его подожгут, выдернуть его невозможно. Я держал эту штуку обеими руками, и она была тяжела, как смерть. Оставалось только одно: бежать, будто сам Сатана хочет откусить кусок твоей задницы. По дорожке, через ворота, по дороге в деревню и к церкви. Потом лезть на колокольню, тащить ключ из стеклянного кувшина, отмыкать наручник и кидать бомбу как можно дальше. У некоторых получалось, у других нет - иногда Билля для смеху делал у бомбы короткий фитиль. Тогда ты успевал добежать только до ворот. Я сидел и не шевелился. И лицо оставалось бесстрастным. Просто ничего другого мне от этих гадов не следовало ожидать. Придется пробежать, отстегнуть от себя бомбу. Если этого не сделаю, то Сара, мой сын и все, кто здесь есть через неделю погибнут. |
