На полочке Сухарь вдруг увидел бутылку бордо, схватил ее и отправился обратно в спальню Оскара.

— Ба, это вино! — воскликнул он в радостном удивлении. — Да еще и настоящее, а не то что дрянь какая-нибудь! Как чудесно пахнет!

Он приложился губами к горлышку, запрокинул голову и принялся пить длинными, продолжительными глотками. Наконец он остановился, чтобы перевести дух.

Тут случилось нечто удивительное: Сухарю показалось, что на глаза его упала тяжелая черная завеса, в голове зашумело, в ушах зазвенело, а пальцы, державшие горлышко бутылки, впились в него и судорожно скорчились.

Он попытался было встать, но это удалось ему только наполовину, и он навзничь, без памяти, упал на подушки, продолжая держать бутылку. Его легко можно было счесть за мертвого.

Огарок догорел и с треском потух; в комнате снова воцарился глубокий мрак.

Пробило одиннадцать.

Весельчак вышел из кабачка Пастафроллы. Он шел обескураженный, опустив голову, потому что напрасно расспрашивал стекольщиков о человеке, которого видел у крыльца больницы.

Погруженный в собственные размышления, он не обратил ни малейшего внимания на легкий шум шагов следовавшего за ним человека, старавшегося не отстать. Это было все то же таинственное лицо, которое следило за ним с самого начала вечера.

Не доходя до дома Риго, незнакомец остановился и притаился в тени. Он увидел, что Оскар позвонил у подъезда и вошел.

— Ну, на этот раз он будет ночевать дома, никуда не уйдет! — сказал незнакомец с нехорошей улыбкой. — Через час он будет спать как убитый, и тогда-то наступит момент действовать решительно!

Он стал ждать, прохаживаясь по тротуару, но в то же время искоса поглядывал на дверь, так что никто не мог выйти оттуда незамеченным.

Оскар ощупью взобрался по лестнице, вошел к себе и заперся на ключ, который и засунул в перевязку, украшавшую его раненую руку. Свободной рукой он зажег свечу, стоявшую в прихожей в медном шандале.

— Посмотрим-ка на моего пьяницу, — проговорил он, направляясь в комнату, где лежал Сухарь.

Он подошел к постели.

Бедняга лежал без движения. Рука его, судорожно сжатая, крепко сжимала бутылку, из которой он залпом выпил чуть не половину.

— Черт возьми, да он еще пил! — в изумлении проговорил носильщик, поставив на стол подсвечник. — Это губка, а не человек. И где он только взял это?

Но вдруг Оскар страшно побледнел.

— Черт, черт, черт! — в смертельном испуге заорал он. — Он нашел бутылку там, на полке! Он выпил наркотическое питье, которое я нашел в Ла-Пи! Оно было приготовлено мерзавцами для Эммы-Розы! Только бы он не отравился!

Оскар наклонился над Сухарем и приложил к его груди руку. Почувствовав биение сердца, Весельчак радостно вздохнул.

— Нет, — улыбаясь, проговорил он, — бедняга не умер, но уж спать он будет на славу, и Бог знает, до каких пор! Нечего сказать, богатая мысль пришла ему в голову!

Оскар достал две простыни и отправился в темный чуланчик.

Вдруг ему послышалось, что кто-то стукнул в окно соседней комнаты. Он прислушался: легкие удары в стекло повторились.

— Понимаю, — промолвил Оскар, — господин Леройе увидел свет у меня в окошке и кинул песком. Вероятно, ему нужно поговорить со мной!

И, подбежав к окну, Оскар отворил его и высунулся. При этом он оперся больной рукой о подоконник, ключ выскочил и упал во двор. Слышно было, как он ударился о мостовую.

— Черт побери! — выругался Оскар.

— Что случилось? — осведомился Рене Дарвиль из противоположного окна.

— Да я уронил ключ в окно и теперь заперт на замок у себя в квартире.

— Я пойду отыщу его и открою вас.