— Холлис… помоги ей, пожалуйста. — Голос Бишопа был хриплым.

Как только сняли бронежилет, Холлис положила обе руки на рану от пули в округлившемся животе Миранды. Несколько минут она сидела неподвижно, закрыв глаза, затем потрясенно взглянула на Бишопа.

— Черт. Я не могу… Бишоп, я не могу спасти его. Ребенка. Он уже ушел.

Он на мгновение прикрыл глаза, затем судорожно кивнул.

— Знаю. Просто… помоги Миранде.

Холлис кивнула в ответ и снова закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться и собрать всю имеющуюся внутри нее энергию, и направить ее на исцеление…

— Чувствуешь себя лучше? — спросил Риз, садясь рядом с Холлис на большой диван в холле гостиницы.

— Энергия понемногу возвращается. Но медленно. Я в порядке. Все еще беспокоюсь о Миранде. Я должна быть в больнице…

— Нет, не должна. Ты должна оставаться здесь и восстанавливать свои силы. Кроме того, думаю, мы все знаем, что сейчас Бишопу и Миранде лучше побыть одним. Они скорбят.

— Да. Да, конечно. Я слышала слова врача, что Миранда была как минимум на пятом месяце. Это не было заметно.

— Это все ее свободные свитера. И бронежилет специально был сделан чуть длинней спереди.

— Ее не должно было быть здесь.

— Вероятно, нет. Но они все время просчитывают возможный риск, эти двое. Умерло очень много людей, и они чувствовали ответственность. Они знали, что тела были приманкой, чтобы заманить в ловушку Бишопа и ООП. И не могли уйти. Убийства не прекратились бы, если бы мы их не остановили.

Холлис медленно кивнула.

— Я знаю, что они лучше всего работают как команда. И знаю, что они взвешивают риски. И они взяли на себя этот риск. И все же… Я жалею, что не смогла сделать для них больше.

— Холлис, вероятно ты спасла Миранде жизнь. Ты сделала так, что однажды она вероятно вновь забеременеет. Но ты не могла спасти ребенка. Пуля причинила слишком большой вред. Он уже был мертв.

— Я знаю, знаю. Просто… Мне жаль их. Потерять собственного ребенка и Руби — не знаю, простит ли себя Бишоп когда-нибудь.

— Они сделали все что могли, чтобы обезопасить Миранду. Бронежилет должен был ее защитить. И вероятно сделал бы это, если бы она не бросилась в сторону. Подготовка и инстинкты на этот раз ее подвели. А Руби… Что ж, может Бишопу и не должен прощать себя за это.

Холлис посмотрела на него.

— Ты действительно так думаешь?

Демарко помедлил, затем покачал головой.

— Я не знаю. Как и не знаю, станет ли Гелен когда-нибудь прежним, после того, как обнаружил, что братья из ада использовали его как подзорную трубу.

Холлис вздрогнула.

— Да, это жестко. То есть я рада, что в команде нет предателя, но обнаружить, что у тебя есть… было три старших брата с серьезными умственными отклонениями, и так достаточно травматично. А уж узнать, что тебя использовали для шпионажа за твоей же командой. И в завершение быть застреленным большим братом Нейлом. Это уже перебор.

— Да. Семья.

Холлис снова посмотрела на Демарко, пытаясь определить, что это — сарказм или констатация факта. Она прочистила горло.

— Хм… послушай.

— Да?

— Я смутно приминаю, как прошлой ночью в больнице говорила… какие-то действительно странные вещи. Я была такой уставшей. После того как исцелила Дайану.

Демарко поднял бровь и посмотрел на нее.

— Я не припоминаю ничего странного.

— Нет?

— Нет.

Холлис почувствовала облегчение. Огромное облегчение, хотя некоторые сомнения у нее все-таки остались.