Огромное облегчение, хотя некоторые сомнения у нее все-таки остались. Я спрошу Дайану. Или нет.
— Ладно. Тогда хорошо.
Он посмотрел на нее.
— Тебя мучает еще что-то. Что?
— Ты будешь смеяться.
— Настолько плохо? Впрочем, я сейчас совсем не против посмеяться.
Холлис нахмурилась, а затем проговорила:
— Мне как-то неуютно осознавать, что тебя могут выдернуть с небес. То есть… это же небеса. То есть вообще ничего святого не осталось?
— О чем ты говоришь? — Он был терпелив, но его голос звучал немного удивленно.
— Очевидно, что бедную мать Дайаны выдернули с небес и послали обратно, чтобы остановить ее отца. Разве это не безумие?
— Да уж.
Теперь настала очередь Холлис посмотреть на Риза.
— Ты мне не веришь.
— Прости. Дело не в тебе, просто я не верю в существование небес.
— Ну, я и сама не уверена в их существовании. Фактически, теперь я сомневаюсь еще больше, потому что если тебя могут выдернуть с небес…
Холлис посмотрела на дверь и резко замолчала, ее глаза расширились. Демарко видел, как у нее по руке побежали мурашки, и ощутил ее эмоции, но не мысли.
Изумление. Любопытство. Счастье. Своего рода удовлетворение.
И благоговение.
— Руби, — прошептала она.
Он подождал, пока Холлис не моргнула, будто пробуждаясь ото сна, и сказал:
— Ты видела ее дух. Она в порядке?
— Она больше чем в порядке. Вау.
— Ты все время видишь духов? — Полюбопытствовал он.
— Да. — Холлис с улыбкой посмотрела на него. — Но впервые в жизни я увидела кого-то… с крыльями.
Эпилог
Было первое июня, когда Сонни Ленокс вышел из комы. Врачи были поражены, но, пытаясь сохранить лицо, заявили, что у пациента все-таки был небольшой шанс выйти из больницы. Тем не менее, три месяца в коме после автомобильной аварии… Большинство пациентов с подобными травмами никогда не приходят в себя.
Иногда способность человеческого тела исцелять себя — поражает.
Сестринский персонал — куда более прямой — шептался, что после всего случившегося человек просто не может остаться нормальным. В нем обязательно что-нибудь изменится.
Но пациент был достаточно нормален, чтобы спустя всего пять дней сказать несколько слов одной журналистке, которой администрация больницы позволила его навестить. Был достаточно нормален, чтобы улыбаться и есть самостоятельно почти с самого первого дня. Он мог сам одеваться. И с совсем небольшой помощью ходить.
Он посвятил себя физиотерапии, усердно работая каждый день, чтобы вновь обрести подвижность и независимость. Он был тихим, вежливым, безропотным. И медсестры любили его.
Они были опечалены тем фактом, что похоже у Сонни Ленокса нет семьи и даже друзей. За все время его пребывания в больнице у него не было ни одного посетителя. Когда он вышел из комы и смог говорить, то рассказал им, что одинок. А в город переехал незадолго до аварии. Он еще даже не нашел квартиру, поэтому жил в мотеле. И не сомневается, что управляющий уже давно упаковал его скудные пожитки и отправил их на благотворительность. Или продал.
Хотя, все хорошо. Он справится.
Медсестры, почувствовав к нему еще большую жалость, собрали в старую вещевую сумку кое-какую поддержанную одежду и скинулись на новое нижнее белье. По крайней мере, у него хоть что-то будет по выходе из больницы.
Потребовалось больше шести недель интенсивной терапии, чтобы доктора заявили, что готовы его выписать. Собираясь уходить, молодой мужчина улыбался и благодарил всех за помощь. А когда они подкатили его к двери, он смог подняться и уверенной походкой выйти из больницы, держа в руке сумку. |