– Кажется, ты за нее рада.

– И правда. Хорошая девочка. Я почти на десяток лет старше, и она в последние годы взяла меня как бы в приемные матери. Пару раз в неделю звонит поболтать, посоветоваться.

– Ничуть не завидуешь ее успеху?

– Ни капельки. Не скажу, конечно, будто не хотела бы такой удачи, но если кому‑то должно повезти, то хорошо, что Джуни. У глупышки есть талант, и я ее люблю.

Тут вся Джиа. Попечительница без капли ревности. За это среди многого прочего он ее любит. Впрочем, даже если это ничуть ее не задевало, Джек раздраженно смотрел на дерьмо, вывешенное в галереях, на выставках, куда она его постоянно таскает, когда ее собственные холсты пылятся в мастерской.

– Спорю, ее работы гораздо хуже твоих.

– Мои совсем другие.

Джиа зарабатывала на жизнь коммерческим искусством, занималась рекламой, за долгие годы заработала среди художественных редакторов городских издательств репутацию талантливой и обязательной художницы. На прошлой неделе водила его к «Барнсу и Ноблу», показав пяток своих твердых и мягких обложек.

Симпатичные картинки не имели ничего общего с написанными для себя картинами, которые очень нравились Джеку. Он не сильно разбирался в искусстве, но кое‑чего нахватался, сопровождая Джиа в походах по выставкам и музеям. Ее городские пейзажи с крышами напоминают работы Эдварда Хоппера – одного из немногих художников, привлекших его внимание.

Джуни втиснулась на диван рядом с Джиа, расплескав свой напиток. Веки, подкрашенные голубыми тенями, слегка опустились. Сколько ж для этого надо принять?

– Привет.

Она чмокнула Джиа в щеку, та представила ее Джеку, они пожали друг другу руки. Джуни тоже явно пребывала в унынии.

Джиа локтем ее подтолкнула:

– Чего куксишься? В твою честь праздник.

– Угу, поскорей надо праздновать. – Джуни хлебнула коктейля «Космополитен». – Пятнадцать минут скоро кончатся.

– Что это значит?

– Пропал мой счастливый браслет. Только он приносил мне успех.

– Думаете, украли? – спросил Джек, оглядывая ее запястья и руки гостей вечеринки. Ревнивцев тут наверняка немало. – Когда вы его видели в последний раз?

– Во вторник. Помню, сняла, закончив картину... приняла душ, пошла по магазинам... Назавтра хотела надеть перед новой работой и не нашла.

– Что‑нибудь еще пропало? – расспрашивал он.

– Ничего. – Джуни залпом осушила бокал. – Браслет гроша не стоит. Старая рухлядь из лавки старьевщика. Кустарный – усыпан шариками из кошачьего глаза, представьте, – а мне почему‑то понравился. Как только я его надела, возник спрос на картины... Благодаря браслету.

– Да ну? – хмыкнул Джек. Догадываясь о дальнейшем, Джиа попробовала остановить его, ущипнув за ляжку, но он все‑таки договорил: – Не таланту?

Джуни тряхнула головой, пожала плечами:

– Я же стиль не меняла, а как только стала работать в браслете, первую написанную картину купил Натан Лейн. Дальше больше. Браслет принес удачу. Обязательно надо его найти.

– Ты хорошо искала? – спросила Джиа.

– Все перевернула вверх дном. Завтра получу профессиональную помощь.

– Ищейки‑бладхаунда? – уточнил Джек, заслужив новый щипок.

– Нет, ясновидящего. – Джуни нервно хихикнула. – То есть медиума.

Ляжку прихватило клещами – пришлось принять во внимание.

– Наверняка поможет.

– Конечно! Он просто изумительный! Ради Ифа‑сена я месяца два назад бросила своего старого предсказателя и ни разу не пожалела.