— Вот и мне очень интересно. — Истома сплюнул:

   — Кажется, я догадываюсь на кого. На купца Вергела, больше за нами никто не шел. Поверь, я про то не ведал.

   — Поверить? — На широких скулах печенега заиграли желваки. — А кто вернет погибших? Иртела, Хакима, Астенджи? Князь Хуслай последний раз простил меня... и велел сделать кое-какие дела здесь. И ты мне поможешь.

   — Но я здесь никого не знаю, — сказал Истома, прикидывая, как бы половчее и незаметно для стражников метнуть кинжал в горло надоедливому собеседнику.

   — Узнай. — Сармак вертел в руке какой-то непонятный блестящий предмет, видимо талисман. — У меня есть товар, что мы взяли в обход каганской стражи. Сукно. Хорошее сукно из полночных стран, которое надо срочно продать...

   — И при этом не платить торговую пошлину, — мгновенно прокачав свою выгоду, усмехнулся Истома. — Есть у меня один человек на примете.

   — Кто?

   Истома махнул рукой:

   — Езекия, племянник купца бен Кубрата.

   — Бен Кубрат? — недоверчиво переспросил Сармак. — Он не такой дурень, чтобы пускаться в столь опасные дела на старости лет.

   — Я не сказал — бен Кубрат, я сказал — Езекия.

   — А какая раз... — Сармак осекся. — Я понял тебя, Истома-хакан... Встретимся здесь же через три дня. Я буду торговать кожами. И можешь не беспокоиться — в случае удачи мы простим тебе то серебро, что дали за караван. К тому же ты еще и прилично заработаешь. Только на этот раз сделай всё четко. Если же нет...

   — Не волнуйся, Сармак. — Истома приложил руку к груди. — Сделаю всё, как надо. Рад, что мы договорились... А ведь ты был уже почти мертвяком, — прошептал он, убирая кинжал в ножны.

   И почти то же самое самодовольно подумал Сармак, пряча за отворот рукава маленькую железную звездочку с остро заточенными лучами, что согревал в ладони на протяжении всей беседы. Метнув такую звездочку с особой сноровкой, можно было запросто пробить лобовую кость.

   

   Хельги так и не вспомнил, где он видел и видел ли вообще эту смешливую хазарскую девчушку — тоненькую, востроглазую и говорливую, как горный ручеек. Может быть, она чем-то походила на сестрицу Еффинду? Или даже — чуть-чуть — на Сельму? По крайней мере, улыбалась похоже. Залима, так ее звали. Сказала, что прислана хозяйкой по неотложному делу. Какому? Пока молчала. Хорошо хоть, назвала имя хозяйки. Халиса. Законная супруга каган-бека Завулона, по сути — первого конунга Хазарин! Интересно, зачем понадобился ей скромный варяжский ярл? Хотя догадаться можно было...

   — О, у моей госпожи к тебе очень важное дело! — Держась за луку седла, Залима бежала рядом с конем ярла. — Ты узнаешь, когда мы придем... Только уговор — коня оставим у коновязи, что при бане толстого ребе Исаака, там многие лошадей оставляют, их, коней-то, и накормят, и согреют, пока хозяева в бане. Вот и ты так сделай, господин.

   — Ничего не понимаю, чего она там щебечет? — пожал плечами Хельги и, наклонившись к девушке, посоветовал ей говорить помедленнее. Та закивала, но медленней говорить не стала — то ли не поняла, что попросил ярл, то ли вообще медленнее говорить не умела.

   Солнце еще не совсем зашло, еще цеплялось оранжевыми лучами за лесистые сопки, перегораживая серебристую ленту реки длинными черными тенями, однако в синем, быстро темнеющем небе уже проглядывали звезды, пока еще бледные, и белый, словно покрытый изморозью, полумесяц тихонько покачивался рядом с ними, отражаясь в светлых речных водах.