– Вы не могли бы сесть ко мне в автомобиль? – приглашаю я, забираясь на сиденье водителя.

После короткого колебания директор похоронного бюро усаживается на место пассажира рядом со мной.

– Что в этой бутылочке?

– Химикат, который указывает на наличие скрытой крови.

Он поджимает губы.

– Это что, уголовное расследование?

– Да. Не могли бы вы накрыть своим пиджаком мои руки и леопарда?

– Могу, конечно. Надеюсь, вы не собираетесь уничтожить его, а?

– Нет, сэр.

Пока он расправляет пиджак, я внимательно рассматриваю Лену. Раздвинув мех у нее под нижней челюстью, я вижу шов, который наложила Пирли после смерти отца.

– Вот так? – спрашивает мистер МакДонахью, соорудив из своего пиджака нечто вроде палатки.

– Превосходно. – Левой рукой я помещаю Лену в импровизированную палатку, а правой разбрызгиваю ортолидин на ее шерстку. Потом поворачиваю ее другим боком и снова брызгаю химикатом.

– И что же дальше? – спрашивает мистер МакДонахью.

– Мы немного подождем.

Когда-то фотографы использовали собственные пиджаки в качестве передвижных фотолабораторий в полевых условиях. Наступление эры цифровой фотографии сделало подобную практику достоянием прошлого, но сегодня знание этого приема мне пригодилось.

– Не могли бы вы включить кондиционер? – просит мистер МакДонахью.

– Нет. Мы же не хотим, чтобы химикат разлетелся по салону, верно?

– Он токсичен или что-нибудь в этом роде?

– Нет, – не моргнув глазом, лгу я.

– Ага. Что, в таком случае, должно произойти?

– Если там есть кровь, она будет светиться голубым цветом.

– И сколько на это потребуется времени?

– Минута или две.

Мистер МакДонахью выглядит заинтересованным.

– Я могу взглянуть?

– Да. Если у нас что-нибудь получится, я хочу, чтобы вы засвидетельствовали это.

После того как проходят две минуты, я приподнимаю полу пиджака и вглядываюсь в темноту. Голова Лены светится, словно окрашенная голубым фосфором.

Сердце у меня колотится так, что готово выскочить из груди. Дедушка никогда не упоминал Лену ни в одной из версий событий, произошедших в ночь смерти моего отца. Зато он совершенно определенно посоветовал мне положить ее в гроб. И вскоре я узнаю, почему.

– Что вы видите? – интересуется директор похоронного бюро.

– Кровь.

– Могу я взглянуть? – умоляющим голосом просит он, как восторженный четырехлетний ребенок.

– Одну минуточку.

Я осторожно поворачиваю Лену в руках и рассматриваю ее голову. Хотя и размазанная – очевидно, когда ее чистила Пирли, – кровь, похоже, попала на шерсть маленькими брызгами. В одном месте капли располагаются особенно густо – здесь Пирли, очевидно, просто недоглядела. Большая часть кровавых пятен приходится на голову Лену, тогда как на остальное тело их попало совсем немного. Создается впечатление, что ее попросту сунули головой в рану в попытке остановить сильное кровотечение.