|
– Кейн совершенно забыл о жене, которая сидела за вышиванием у окна. Он потер глаза, пытаясь в очередной раз справиться с усталостью. Леа побелела как полотно. – Я провел там весь день, ахая, улыбаясь, болтая, слушая, и почувствовал лишь один запах – запах страха. Им известно, что Генрих Анжуйский скоро будет здесь, но они не знают, ни куда он приезжает, ни когда. И это не все. Когда они вспоминают о Честере, то бросают такие взгляды, что сразу становится ясно – там никакого секрета нет. Король лишь выжидает удобный момент, чтобы схватить Честера. Например, чьего то доноса. Но и это еще не самое страшное. Я подозреваю, что королева тоже выжидает, пока остальные, я, например, не втянутся в эту историю. Джайлс, есть то, что нужно сделать немедленно. Я говорю о…
– Постойте, милорд. Это вопрос жизни и смерти. Мы спокойно можем говорить здесь? – А почему бы и нет? Ну, хорошо, давай прикроем окно. Вряд ли кто то стоит на улице, но всякое может быть. Джайлс прикрыл ставни, однако он имел в виду совсем не это. Его тревожило, что рядом Леа. Он знал – лорд Реднор любит жену, поэтому никак не хотел разозлить его. Тем не менее, сказал прямо: – У вашей жены тоже есть уши, и она дочь Пемброка. Кейн резко взмахнул рукой, и оба они испытывающе посмотрели на Леа. Та еще ниже склонилась над вышиванием. По лицу ее было видно – она слушает очень внимательно. Реднор мог бы пощадить ее самолюбие, если бы захотел. Однако у него не было ни капли сожаления. Он сказал о Пемброке то, что думал. Если она ни при чем, то не осмелится открыто сказать или написать матери о планах мужа. А если она состоит в сговоре с отцом… От одной этой мысли Реднору стало не по себе. – Я не глухая, – тихо сказала Леа. – Я могу пойти и посидеть в зале, если вам угодно, милорд. Но вам не нужно остерегаться меня из за моего отца. Нас с ним не связывает ничего, кроме того, что он выдал меня за вас замуж. Его грубость может сослужить нам всем хорошую службу. Именно она научила меня молчать. – Когда скотина из хлева разбежалась, ворота закрывать уже бесполезно, – обронил Кейн. Он прекрасно понимал, она может подслушать и за дверью, если ей это потребуется. – Мы и так в ее руках: кто, например, знает, что я там болтаю во сне? – сказал он Джайлсу. – Если она неверна, то не все ли равно, с какой стороны последует удар? «Если я неверна, – с горечью подумала Леа. Она старалась не бросать работы. – Как женщина может доказать свою преданность? Если я осуждаю зверя, который приходится мне отцом, то мне доверять нельзя. Если я молча выслушиваю указания милорда, я тоже под подозрением, потому что не кричу о своей преданности. Где золотая середина? Я не знаю слов, чтобы сказать о своей любви, потому что я привыкла считать это дерзостью и женскими глупостями. Я не могу упрашивать его обойти опасность – женщины должны поощрять в мужчинах стойкость, а не слабость». Обида была в ее глазах, когда она посмотрела на Реднора, поглядывавшего на нее с тревогой. Внутри у Леа что то обмякло. Ставкой в этой игре была его жизнь, разве можно корить его за легкие сомнения? Джайлс пожал плечами и сел на место. Реднор прав. Если его жене нужно от него избавиться, нет ничего проще – нож в горло спящему или яд в чашке с питьем. – Какие будут приказания? – Прежде всего, нужно немедленно отправить к отцу посыльного. У тебя есть люди, которым можно доверять? – Зачем ты мне задаешь такие вопросы? – Если бы я не спросил, ты бы сам заговорил об этом. Теперь самое главное. Нужно сделать так, чтобы Честер с Фиц Ричардом добрались до дома побыстрее. Нужно выбрать хорошую дорогу и приготовить сменных лошадей. Они поедут только через юг! – резко сказал Реднор. – Через Суррей, Гемпшир, Уилтшир и Дорсет! Да Честер никогда в жизни по этой дороге до дому не доедет! – попробовал урезонить его Джайлс. |
